Дворф побледнел, улыбка сошла с его бородатого лица. Был он молод, и бородка росла редкими рыжими кустиками.

– Я не имел в виду ничего плохого, – начал оправдываться он.

– Зачем мне эта кислятина?! – возмутилась Сулейма, не обращая внимания на подавальщика. – Я уже взрослая и могу сама определять, что мне пить. К тому же я пью с детства, – заявила порядочная девушка.

На нас стали оглядываться.

– Она шутит, – снова невозмутимо проговорил Фома. – Ей цвар из озерных ягод, а нам гайрат. Мне тоже рыбу.

Я посмотрел на Гради-ила.

– Мне ягненка, и если нельзя вино, – он кинул на меня мимолетный взгляд, – то зеленый цвар.

– А мне гайрат и перепелок побольше, – сделал выбор я.

Сулейма промолчала, но, когда дворф ушел, ткнула локотком в бок Фому:

– Фома, ты почему молчишь, когда со мной неправильно обращаются?

Фома косо взглянул на свою невесту.

– Я выведу тебя в степь и выпорю, женщина. Знай свое место, – удивил он нас своим ответом.

– Однако! – выразил свое мнение Гради-ил. – Где ты, Фома, был раньше, когда она мне слабительного подсыпала в еду. Хорошо, что не крысиного яду.

– Сулейма исправится, – все так же спокойно, как далай-лама, произнес орк.

Больше он не удостоил свою невесту вниманием. Та раздраженно задышала, но смолчала. Видимо, уже знала, что он может осуществить свою угрозу. Но долго сидеть спокойно она не могла. Повозившись на скамье, она засунула палец в нос. Я сдержанно хрюкнул. Гради-ил шепотом высказал свое возмущение.

– Сулейма, нельзя ковыряться в носу. Это неприлично! Ты выглядишь некрасиво, что о тебе скажут?

– Мне все равно, – отозвалась девушка.

Я понял, что она это делает назло нам, и стал создавать иллюзию большого носа.

– Если ты будешь ковыряться в носу, он у тебя вырастет, – сообщил я ей новость.

Сулейма презрительно фыркнула. Но, увидев удивленного Фому, быстро вытащила палец и вытерла его о штаны.