— Славься, град на горе…

Мастер тут же подхватил:

— Славься, могучий…

Два неразлучных друга самозабвенно запели. Их песня полилась по замку. Первые духи, замершие и охваченные ужасом, услышав ее, подхватили торжественную песнь. Она зазвучала громче, выплеснулась в город и стала разноситься по улицам. Все больше жителей слышали пение и подхватывали его. Они выходили из паралича и разрушали оковы заклинания. Колдовство Рока уже не имело над ними силы. Вскоре весь город пел, и звуки торжественной песни достигли ушей Рока.

Один лишь Рострум продолжал стоять вжав голову в плечи.

Рок, недовольный тем, что его задумка не удалась, хмыкнул:

— Даже так? Ты, управитель, умнее этих духов, что получили второй шанс на жизнь. Поэтому хочу сделать тебе предложение. Сдай город и останешься в нем моим управителем. Я даже не стану лишать его жителей посмертия. Пусть живут и славят меня — Рока, Отца всех живущих.

Вальгум хотел с радостью согласиться и избежать лишения посмертия. Он воочию представил огонь геенны и как он будет там мучиться и гореть целую вечность. Он хотел сказать: «Да, повелитель, я согласен», но вместо этого только прокукарекал:

— Кукареку!

Выпучил глаза и снова закукарекал, но гораздо громче:

— Кукареку!

— Ты что, управляющий, от страха язык человеческий забыл? Или решил посмеяться надо мной?! — вскипел от гнева Рок.

Он видел, как рушится его колдовство, как только что эти ничтожества готовы были пасть перед ним ниц, и вот они уже поют и славят свой град. Заклинание, на которое он потратил уйму благодати, развеялось. А управляющий, по-видимому, сошел с ума от страха.

— Мяу! Мяу! — промяукал Рострум и выпучил глаза. Они выпали из глазниц, и змеи, упавшие с ними, дали деру. Рострум только и успел наступить им на хвост и отобрать свои глаза, большие, как яблоки.

Он вставил их в глазницы, но снова выронил, когда за его спиной пришла в себя сирена и заорала во всю мощь, подхватывая песнь:

— Высокий град на горе!

Даже Рока проняло. Он отшатнулся и непроизвольно закрылся щитом. А Рострум схватился руками за грудь и упал.

На площадку выбрались два вооруженных воина. Один держал в руках гранатомет, другой был обмотан лентой с патронами, и в руках у него был многоствольный пулемет.

Они увидели лежащего Рострума. У того из глаз вылезли змейки, они склонились, заливаясь слезами, над неподвижным телом магистра. В руках магистр держал разорванное на кусочки сердце.

Оба отдали честь останкам, и Мессир проговорил: