– Готовность тридцать секунд, – предупреждает Фич. Все трое собираются возле выхода. – Когда люк откроется, нам необходимо без промедлений покинуть корабль. Мы прыгнем в будущее и в прошлое, причем, одновременно, и, благодаря такому трюку, время вокруг нас замедлится. Машина опустится к земле, но так как высадка будет происходить молниеносно, никто ничего не заметит.

– Ясно, – кивает Иосиф. – Мы будем следовать каждому твоему движению. Так что не оборачивайся и не беспокойся.

«Бункер»

Стефан записался в фольксштурм в конце февраля, когда на дом, в котором он жил, свалилась бомба. Всю жизнь он был сапожником и, пока война не пришла в Германию, не думал, что придется взять в руки оружие. В свете керосиновой лампы, под канонаду взрывов и отдаленных стрекотаний пулеметов, он сидит на развалинах возле рейхсканцелярии, пытаясь вытряхнуть из походной фляги в пересохший рот остатки воды. Рядом расположились остальные народные ополченцы. Стефан среди них самый старший. Вымотанная, голодная, оставшаяся без боеприпасов группа и рада бы отступить, но в пылающем зареве ночного Берлина, где-то в правительственном квартале, бродят гренадеры дивизии СС «Нордланд», которые вряд ли станут жалеть спасающихся гражданских, которые не желают воевать.

– Эй, Стефан! – зовет из темноты голос приятеля. – У меня закончились папиросы.

– Мне-то что? У самого последняя, – отзывается Стефан.

– Давай покурим?

– Не хочу.

– А что если я поделюсь с тобой кофе?

– Тогда давай покурим.

Мужчина в потрёпанном пальто подходит к Стефану и садится рядом на большой бетонный обломок – все, что осталось от одной из стен старой рейхсканцелярии. Стефан делает затяжку и передает папиросу товарищу.

– Надоело это дерьмо, – выплевывая попавший в рот табак, говорит Стефан.

– Согласен. Было время, когда я курил кое-что лучше.

– Я не об этом. Я о ситуации. Скорее всего, Гитлера уже нет: он либо сбежал, либо застрелился. Его сподвижники разбежались по отдаленным штабам. За что, скажи на милость, мы теперь сражаемся? Проклятый третий рейх отнял все, что у меня было. Семью, дом, работу, сбережения.

– Я сражаюсь за свою землю. И лучше умру, чем пущу сюда эти восточные орды.

– Они уже пришли, – отвечает Стефан. – В свое время их не смогла остановить целая армия, что говорить о нас, жалком сброде с наполовину заряженными обоймами! Или ты думаешь, что они в последний момент сами предложат нам мир?

– Брось, Стефан, – отвечает мужчина. Он думает, что бы ответить, но Стефан прав и возражать тут нечего. Он отворачивается в сторону, прищуривает глаза и сокрушается громким шепотом: – Взгляни-ка туда!