Единственное, что необходимо для осуществления межмировой навигации, это присутствие в рубке управления нашей магической «пятерки», а Колдун при этом должен находиться в кресле навигатора, соединенный с системой ментальным интерфейсом. В ближайшее время, как только Клим Сервий доложит о том, что система жизнеобеспечения «Неумолимого» находится в полностью работоспособном состоянии, мы обязательно проведем несколько испытательных полетов – как вдоль, так и поперек мировых плоскостей. В основном поперек, потому что вдоль «Неумолимый» прекрасно умеет летать и без нас.

Хотя мне было бы интересно бегло глянуть на Альфу Центавра, Тау Кита и Летящую Барнарда и, кроме того, мне почему-то не верится, что мировые плоскости распространяются за пределы нашей солнечной системы. Это было бы слишком грандиозно. А может, я и не прав, но для того, чтобы это проверить надо будет ставить особый эксперимент. В чем он будет заключаться, я расскажу позже, потому что сейчас уже некогда – штурмоносец стремительно опускается на замок Мнишеков, тормозя всеми четырьмя антигравитационными импеллерами, а в десантном отсеке горит красная лампа, возвещая готовность номер один к десантированию.

Мы упали на это панское гнездо на рассвете, буквально как летний снег на голову, возвестив о своем прибытии тем оглушительным хлопком, который корабль издал на высоте около километра, пересекая в обратную сторону звуковой барьер. Какой смысл закрывать ворота, поднимать мост и сзывать воинство на стены, если до зубов вооруженный враг обрушивается в самую середину пятиугольного замкового двора, а оборонительные турели штурмоносца с первых же секунд начинают давить малейшее поползновение к вооруженному сопротивлению, да так, что вместе с кирпичной крошкой во все стороны летят кровавые брызги. Но вот десант выброшен, люки снова закрыты, турели замолкают из опасения зацепить своих, а штурмоносец подпрыгивает вверх на пару десятков метров.

Теперь нам с Елизаветой Дмитриевной остается только держать кулаки, во-первых – за наших воительниц, которые зовутся теплым словом «свои», во-вторых – за Маринку Мнишек, которую я обещал Василию Романову живой, здоровой и в здравом уме. А капитан Серегин всегда выполняет свои обещания.

Но штурмовые лилитки и прочие наши воительницы свое дело знают хорошо, поэтому после короткой суеты, которой аккомпанировал частый перестук выстрелов, внизу наступило томительное затишье, когда сопротивление полностью подавлено, все враги мертвы или тяжело ранены. И вот теперь бойцовые лилитки, отходя от лихорадочного ожесточения схватки, по второму кругу обходят двор, нанося там, где это необходимо гуманные удары милосердия. Такие в эти времена уж нравы; и поверженного врага, скорее всего, прирежут, а не будут пытаться вылечить, продлевая его мучения.