В атакующей русской эскадре всего пять кораблей: четыре броненосца – «Ретвизан», «Полтава», «Победа» и «Пересвет», а также броненосный крейсер «Баян». Это детище слегка ушибленного по голове французского судостроения взяли на дело только потому, что мастерским «Неумолимого» удалось восстановить пять генераторов защитного поля вместо четырех. Теперь его роль – отвлечение на себя быстроходного крыла японской эскадры. Японские асамоиды будут забрасывать несчастный «Баян» своими шимозными снарядами, даже не осознавая, что под зонтиком защитного поля тот для них неуязвим.

Вдобавок к защитным полям, баллистическим вычислителям и прочим новшествам с «Неумолимого», тут, на «Ретвизане», имеемся мы с Коброй – а это отдельное стихийное бедствие. С недавних пор, обнажая свои мечи, мы научились инициировать на расстоянии прямой видимости направленный выброс градиента «хаос-порядок». Прошлой ночью одна из окружающих Порт-Артур сопок лишилась части вершины. Зрелище было не для слабонервных – будто поработала гигантская дуга электросварки как минимум тераваттной мощности. Броненосцу или там крейсеру, пока они видны невооруженным глазом, тоже мало не покажется. Хотя я бы таким не злоупотреблял, и Кобра со мной согласна. Даже учебный выстрел таким оружием сильно сушит душу – что у меня, что у нее. Такое можно и нужно применять только тогда, когда вражеские танки уже ползут по русской земле и благородная ярость сама подступает к горлу.

Пока еще есть время, вспоминаю события вчерашнего дня, а самое главное, реакцию петербургской «элиты», когда на припорошенную снегом Дворцовую площадь из-под низких облаков вдруг опустились два летающих корабля. Запахло чудесами Жюль-Верновского пошиба: капитаном Немо, Робуром-Завоевателем и полетом из пушки на Луну. Правда, поскольку новоиспеченные Верные Михаила еще не были способны исполнять сложные обязанности, почетный караул, выстроившийся вдоль красной дорожки от места приземления и до парадного входа в Зимний дворец, составляли мои Верные, и из них же состоял и эскорт отборных телохранительниц, которым вменялось сопровождать старого и нового императоров до зала, где заседал Государственный Совет. Потом было зачитывание манифестов старого и нового императоров, при настороженном внимании бомонда, среди которых были почти всесильный предсовмина Витте и страдающий политическим бессилием министр внутренних дел Святополк-Мирский. Хотя, казалось бы, у Витте реальных полномочий почти нет, а министр внутренних дел ими просто переобременен.

Но все понимают, что за спиной у Михаила стоит моя достаточно весомая фигура. Мои возможности влиять на ход событий доказываются как фактом разгрома Японии в течение двух недель, так и исчезновением Великого князя Владимира Александровича с супругой, при том, что оба – и Николай, и Михаил – прекрасно осведомлены об их судьбе, но тихонько о ней помалкивают. При этом Великий князь Сергей Александрович, считавший себя чистым и безгрешным, вместе с супругой, сестрой отставной царицы, примчался на это мероприятие из Москвы, а второй уцелевший дядя обоих царей неожиданно прыгнул в свою яхту «Светлана» и дернул за границу – только засверкали в воздухе винты. А вот тут совесть, должно быть, нечиста – так, что на ней клейма ставить негде… Правда, если этот наивный чукотский мальчик полагает, что сумеет скрыться от меня за границей, то он жестоко ошибается. У меня такие длинные руки, что достать его я смогу не только в Ницце или Париже, но и в самом аду. Такие полномочия и возможности у меня тоже имеются.