Наверняка такой постановке вопроса суждено стать величайшей в истории романтических запретов.

— Это нормально, — Кристофер плотнее обхватил меня за талию. — Давай посадим самолет без происшествий, а потом пойдем всех спасать.

— Похоже на план, — я глубоко вдохнула. — Я готова.

— Нам нужно выровняться и сделать круг. Мы промахнулись.

Без проблем. В «Старфайтере», в режиме обучения, часто такое приходилось проделывать.

— Так, теперь спускаемся понемногу. Хорошо, Китти, пока все хорошо. Выравнивайся… Хорошо… Снова вниз… хорошо…

И так продолжалось, пока мы почти коснулись земли.

— Сейчас самое сложное.

От комментариев я воздержалась.

— Когда до земли останется чуть-чуть, нужно потянуть штурвал на себя, только немного, чтобы задние шасси коснулись земли.

— Кристофер? На случай, если мы погибнем, хочу сказать, что я тебя на самом деле люблю.

— Спасибо, Китти, ты мне тоже очень нравишься.

Это прозвучало, как у детей из младших классов. Но я не хотела погибнуть, не сказав что-нибудь хорошее человеку, который готов погибнуть рядом со мной. Его ладони еще крепче сжали талию.

— Хорошо, почти сделали.

Земля появилась быстро и я сделала то, что говорил Кристофер — начала понемногу тянуть на себя штурвал. Шины стукнулись о землю, нас подбросило. Пришлось крепче вцепиться в штурвал. Шасси снова стукнулись о землю. Я изо всех сил боролась со штурвалом, но это была победа.

— Что теперь?

— Сейчас узнаем, кто в научном центре нас не любит, — Кристофер положил правую ладонь на мою руку.

— О, великолепно.

Он попытался управлять самолетом, но я отбросила его ладонь в сторону.

— Ладно, управляй сама, — процедил Кристофер сквозь зубы. — Ты медленнее меня.