— Так давай попробуем! — она снова попыталась обнять Эвара, но он взял её за руки и удержал:

— Изабель, хватит! Я виноват перед тобой, но, пожалуйста, оставим прошлое прошлому! У нас обоих семьи, дети, и я люблю свою жену.

Изабель грустно вздохнула, убрала руки и отвернулась:

— Ну, как знаешь. Навязываться не буду.

Эвар облегчённо вздохнул, подошёл к видеотелефону и набрал номер Мадлен.

— Алло, милый! У тебя всё в порядке? — жена сидела в парикмахерском кресле, с головой в 'колпаке'.

— Да, дорогая моя. Ты когда придёшь?

— Примерно через полчаса. А Изабель уже пришла?

— Да, она здесь, с ней всё в порядке.

— Хорошо, милый. Я постараюсь не задерживаться.

Эвар разъединил и украдкой посмотрел на Изабель. Высокая, стройная красавица-брюнетка с большими синими глазами ушла к окну и теперь тихо плакала, слёзы дрожали на её длинных ресницах. Эвару пришло в голову, что в бытность свою Эваристом Галуа он ни за что бы не отказался от такой женщины. Да и Жерар вряд ли устоял бы. Однако Эвар отличается от них обоих, он любит Мадлен и только её и не допустит ничего, что бы могло вызвать трещину в отношениях с женой. Впрочем, тут же подумал он, дело не только в этом: влечения к Изабель, собственно, нет, остановить её порыв оказалось совсем нетрудно. Ничего нет, кроме жалости и сочувствия к этой красивой женщине, сохранившей былые чувства к некогда любимому человеку. Однако жалость и сочувствие — неважная замена любви. Если бы не инициатива с её стороны, ему бы и в голову не пришло подбивать клинья. Хорошо, что жена не стала спрашивать, чем он и Изабель сейчас занимаются. Тревожить Мадлен не из-за чего, не жаловаться же на её подругу, а врать самому близкому человеку не хочется.

Затем пришла другая мысль: вот и опять он сам отмечает сходство Жерара и Эвариста Галуа, отличие их обоих от Эвара. А чем, в сущности, отличаются эти двое от другого? Жерар не был силён в математике… Стоп, и с этим неясность: он получал не лучшие оценки по этому предмету, но и не худшие, да ведь и математические достижения Эвариста Галуа не были признаны современниками. Кто знает, какую карьеру сделал бы Жерар, не вынуди его обстоятельства уйти в армию сразу после школы? Так что же — Эварист Галуа и Жерар Ларм ничем не отличаются один от другого? Один человек, каким-то непостижимым образом разделившийся надвое в разных временах и странах, а затем снова соединившийся? Так и было задумано Миром Спасения при организации его, Эвара, ухода в Галлию? А другие ушедшие — неужели тоже копии тех, кого они заменили? Почему Жюли говорила перед его уходом из Амазонии, что ему, Эвару, нужно будет изменить внешность, если менять нечего? Хотя, конечно, она могла быть не в курсе… А откуда всё-таки взялось то лицо, которое, как казалось до сих пор, принадлежит Жерару? Может, как раз это — наваждение, вызванное нагуалями? Жюли говорила, что нагуали облегчают превращение мечты в реальность… Может, в этом всё дело — Эварист Галуа хотел бы выглядеть иначе и именно это увидел в зеркале, впервые став Жераром? Нет, лучше оставить эти мысли, иначе с ума можно сойти.