Потом он, перекинувшись через стойку, что-то шепчет Диме, и деньги пропадают в кармане ресепшиониста.

Мы с охранником поднимаемся по лестнице на третий этаж, идем по ковру пропахшего пылью коридора и останавливаемся у номера 33.

– Здесь ваша супруга. Я вам этого не говорил! – заговорщицки шепчет он. – Общайтесь, а я пока покемарю в вашем номере.

Я слышу звук его шагов по лестнице, выдыхаю и стучу. Второй раз стучать не пришлось. Ничего не спрашивая, словно кого-то ожидая, Яна открывает дверь. Она не выглядит сонной, но волосы в беспорядке, а знакомый мне домашний халатик небрежно запахнут, особо ничего не скрывая.

– Панфилов? – удивляется она. – Ты что здесь делаешь?

Не желая беспокоить жильцов отеля с его гипсокартонными перегородками, я отодвигаю Яну и захожу в номер, закрыв за собой дверь.

– Люди спят, здесь поговорим. Одна?

– Не твое дело, – невпопад отвечает она, хотя мне и так видно, что одна.

Номер маленький, квадратов двадцать. Телевизор в сумраке комнаты причудливо освещает ее стены и что-то тихо бубнит. На полу раскрытый чемодан, в котором в беспорядке разложены вещи жены. Вижу у кровати ополовиненную бутылку вискаря.

– Заходи, раз пришел, – Яна постановочной походкой, вихляя бедрами, скользит по полу в сторону кровати.

Сажусь в кресло напротив кровати.

– Я ненадолго. Мать твоя звонила, переживает.

– Ей полезно будет! Отца загнобила, теперь мне жизни не дает, во все свой нос сует. Будешь курить?

Я молча отказываюсь.

– Да брось, Панфилов, ты чего? Иди сюда, покурим вместе, как раньше…

– Не курю. Ян, короче, позвони ей прямо сейчас, скажи, что с тобой все в порядке, и я уйду.

– Вот еще! А ты чего раскомандовался?

– Ничего. А ты чего бухаешь?

– Хочу и бухаю! – отважно на пьяном кураже заявляет она. – Хочешь?

– Нет, спасибо.