«Так, Майки-бой, – сказал сам себе Хаген. – Забудь все спортивные правила. Как там говорила Эйприл? Я напоминаю серьёзное оружие, которое не осознаёт своей силы? Сейчас её осознает расистская сука».

Вдобавок замигало окошко квеста:

«Неуязвимый боец»

Одолей соперника, потеряв менее 4000 очков здоровья.

Подлая выходка Скульда вызвала крики одобрения, а Блинки Палермо заинтересованно подался вперёд в кресле, неотрывно глядя на Хагена.

Бойцы кружили, не начиная атаку. Хаген присматривался к противнику, отыскивая слабые точки. Их было предостаточно: и руки он держал плохо, и ноги не сгибал, да и вообще, впервые Хаген понял, что он уже не тот новичок в боксе, что раньше.

Неожиданно Скульд сказал:

– Ты чего такой уродливый? Твоя мама трахнулась с газонокосилкой?

Хаген болезненно дёрнулся. Давно его так не оскорбляли. Ведь он улучшил «Харизму»… Сначала даже удивился: за что это оскорбление? Почему? Ведь он даже не знаком с этим чёртовым расистом. Упоминание о маме болезненно отозвалось в сердце. Это подтвердило и сообщение системы:

Получен критический урон словом.

−1 от всех характеристик на 1 минуту.

– И на лице у тебя какое-то дерьмо. Ой, извини, это и есть твоё лицо?