Ночное Кухонное Происшествие осталось далеко. (Так он мысленно его называл; знал, что если вернется к прозе — теперь, когда Кейт снова здесь, кто знает — если вернется к писанию, это был бы хороший фрагмент.) НКП казалось настолько далеким — физически. Вероятно, оно принадлежало лишь Миру Без Кейт и было его последней, предсмертной дрожью. Как последний спазм умирающего марсианского оккупанта, прямо из рассказов, над которыми Рич так любил подшучивать в присутствии своих все менее многочисленных знакомых.

После завтрака Кейт едва его не прикончила.

— Гляди, — сказала, когда он сидел за кухонным столом над «Сан-Франциско кроникл». Как исключение, он начал не с некрологов, так как опубликовали очередное письмо от Зодиака. Впрочем, получалось то же самое.

— Да? — Он не поднял головы.

Она стояла где-то за его спиной.

— Ну погляди.

Он услышал, что Кейт улыбается. Повернулся и едва не помер от страха.

Она стояла на пороге, сияющая. С электрической дрелью в руках.

Обошлись без сцен; ночь, проведенная вместе, прибавила ему сил.

Кейт одолжила дрель у сестры, зная, что она может пригодиться. Думала, Рич обрадуется. Нет, ну ясно — обрадовался. В конце концов. И не рассказал о НКП.

Когда она сказала, что должна съездить за остальными вещами и будет только вечером, он долго ее обнимал. Черпал из того, что было между ними, заряжал батареи. Ему нужна была ее любовь и его любовь к ней. Может даже больше, чем

(дрель)

таблетки.

Она отступила, когда он о них подумал. Кейт всегда знала. Они все знали.

— Нам нужно поговорить, — сказала она.

Он подумал, что у его жены — глаза Афины, богини-воительницы.

— Когда я вернусь.

— Я знаю.

Притянул Кейт к себе (она едва могла его обхватить — любили это оба) и долго вдыхал запах ее волос. Те пахли шампунем и яичницей.

Махнул ей в кухонное окно, когда она отъезжала. Чудесный летний день в Игровом Городе: везде освещенные солнцем пятна ясности — зеленые и голубые.