— Да, мужики, не думал, что начну превращаться в одного из этих. — Горестно сказал Олексей.

От былой радости не осталось и следа. Все бойцы из нашей группы молча смотрели на зараженного товарища и молчали. Было ощущение, что ты ничем не можешь помочь смертельно раненому другу, умирающему на твоих глазах.

— Не смотрите так, без того тошно. — Попросил Олексей.

Прибежал Седов. Увидел глаза Олексея и замер. При том, что он был командиром роты и ему требовалось по приказу начальства застрелить зараженного самостоятельно или отдать такой приказ кому-то из своих подчиненных, авторитет нашего подразделения не позволил ему выполнить приказ.

— Доложите, что у вас там было? — Обратился он к Марату.

— Почти ничего. Вокруг засады из зомби. Они понатыкали их, как мин противопехотных. Не знаю, как у них получается, но только зараженные слушаются их. Лежат и ждут, когда рядом пройдут, а потом кидаются. А попробуй разгляди их в темноте, на земле. Вот и нарвались.

— Корректировщик где? — Спросил Седов.

— Съели. — Ответил Олексей. — А меня только за руку цапнули.

Седов заметался, не зная, что приказать.

— Андрей, это твой боец, поступай так, как знаешь. Но только с минуту на минуту появятся танки. — Выкрутился он.

— Танки? — Переспросил Марат.

— Да, с той стороны идут, скоро на бугор поднимутся. Мы тут по ходу, на самом острие прорыва. — Объяснил Андрей ситуацию товарищу.

— Охренеть! — Приствистнул Марат. — и много?

— Шесть танков и четыре БМП-2, с пехотой наверно.

— Слушайте, мужики, не хочу, чтобы вы в меня стреляли! — Олексей вдруг вскочил. Его взгляд заиграл ледяными отблесками. — Дайте мне гранатомет и несколько выстрелов, пойду схоронюсь на фланге, может подобью несколько, и вам грех на душу не брать.

Мы переглянулись. Мысль Олексей подал правильную, несмотря на начавший развиваться в организме мицелий. Мы переглянулись, и наши взгляды выражали одобрение.

— Хорошо, Олексей. — Андрей обнял товарища и похлопал его по спине. — На тебя всегда можно было положиться.

Каждый боец нашей группы обнял Олексея. Зараженный человек становился опасен своими спорами не раньше, чем на третий день с момента заражения. Ему вручили заряженный гранатомет и еще три заряда сунули в вещмешок. Олексей взобрался на край окопа.

— Прощайте. — Сказал он и развернувшись побежал.

Героизм обреченного. Была в этом некая торжественность. Олексей словно добровольно уводил Смерть к себе, чтобы у нас было больше шансов остаться в живых. Каждый из нас, смотрел ему вслед и понимал это.