— Заходите и берите. — Хранитель распахнул дверь и шагнул в сторону.

Незнакомец подался вперед и тут же отпрянул. Из распахнутой двери вырвались жадные языки пламени.

— Проклятье! А рукописи?! — взвыл он.

— Я же сказал — заходите и берите! — с нажимом повторил старик. — Они там!

Он уже не боялся. Ни людей короля, ни этих… кто бы они ни были. Он совершил самое ужасное в своей жизни деяние — поджег все то, что собирал с такой любовью, хранил с такой заботой… так что еще могло его испугать? Уж точно что не их перекошенные от бессильной ярости рожи! Бессильные. Это они-то. При мечах, при черном колдовстве — бессильные. Против него, маленького, слабого, — бессильные. Что они могут? Всего лишь убить его? Ну так это уже поздно. Он сам убил себя, когда поджег все самое любимое, что у него было. Поджег, потому что понял: нельзя отдавать злу то, что пытаешься сохранить для добра.

Вот и стоит зло, растерянное, у открытой двери, стоит, не зная, что предпринять, даже смешно смотреть, право слово!

— Ну? Что ж вы не заходите? Или у вас специального такого перстенька, чтоб огонь гасить, нету? — насмешливо промолвил старик. — А я и не знал! Думал, имеется.

Чувство невероятной, давно не испытываемой свободы охватило его, подобно тому как пламя охватило рукописи. Он уже умер, так чего ему бояться? И кого? Неужели этих?!

Они заметили его наконец. Отвели глаза от пляшущего пламени. Их руки потянулись к мечам. Что ж, он заранее знал, что так будет. Знал и не боялся. Теперь, когда в пламени умерла его единственная любовь, любовь, которую он сам отдал огню, к чему ему делать вид, что он все еще жив? Ходить, говорить, дышать? Нет уж. Хватит.

Вчерашний незнакомец первым вытянул меч из ножен.

И первым умер. Прилетевшая из темноты стрела прошила его навылет. Он упал, не выпуская из рук меча, ткнулся головой в землю у самых ног старика и замер, недвижный и все же страшный в своей недвижности. Его длинные волосы рассыпались по земле. Старик только рот открыл от изумления. А стрелы посыпались так часто, что скоро вокруг совсем никого не осталось. Спутники страшного незнакомца все до единого лежали мертвыми. Лишь некоторые успели выхватить мечи, а вот пустить их в ход не удалось никому. Да и против кого? Тьма надежно хранила неведомого стрелка, а вот охотников за эльфийскими рукописями освещал горящий дом.

Старик с недоумением смотрел на лежащие у его ног тела.

Странно. Он ведь уже умер, так почему же остался жить? А эти… они должны были убить его, так почему же умерли сами? Зачем эти стрелы? Зачем все? Его спасли? Зачем? Разве он кого просил? Зачем ему жить, раз он уже умер? Рукописей больше нет, а значит, и его нет тоже.