Из дворов выскакивали люди, и Зьмицер, божась и ругаясь, гнал всех к амбару.

Михна оглянулся — волколаки достигли плетней, отделявших огороды от поля, а трое самых прытких уже были в его дворе. Коротко порыкивая, двое погнались за удирающей свиньей. Третий, вытянув когтистые лапы, ринулся к старосте.

Заученные с детства приемы не подвели шляхтича — он шагнул в сторону и ударил топором снизу вверх, под челюсть зверюге. Хрустнули кости, голова волколака запрокинулась, и серая туша рухнула в грязь. Михна сплюнул на труп и заковылял к амбару, загребая воздух руками.

За его спиной рекой разливался ликующий вой — волколаки дорвались до хлевов и курятников.

До людей нечисти пока не было дела.

* * *

Михна ввалился в амбар последним. Его тут же оттянули от ворот и заложили засов.

Староста перевел дух, выпрямился и обвел взглядом людей. Солнце еще не село, и свет проникал через десяток окошек под самой крышей. Его хватило, чтобы понять — селяне напуганы и растеряны. И в их глазах Михна видел множество вопросов, на которые у него не было ответов.

«Ну же, староста, — сказал он сам себе, — надо что-то делать. Люди ждут».

Михна откашлялся и спросил в толпу:

— Все здесь?

— Касика мово нету! — сразу же заревела растрепанная молодуха. — За околицей где-то бы-ыл!

Толком от нее ничего узнать не получилось, поэтому староста оставил женщину в покое, предоставив бабам утешать несчастную мать.

— Еще?

— Яни нету, — буркнул Василь-бондарь, молодой хлопец. — Она к колодцу пошла. Я сразу туда кинулся, но нашел только ведро.

— Ну, может, спряталась где. В погребе там или на чердаке. — Михна хотел поддержать парня, но наткнулся на холодный пустой взгляд и поперхнулся словами.

Староста нервно прочистил горло и продолжил:

— Еще?

Люди молчали. Значит, без малого вся деревня, семьдесят две души. Вроде и радоваться надо, что уцелели, да только нету радости. Рано еще.

— Что делать будем, Михна? — подал голос Карп, такой же шляхтич-однодворец, все богатство которого — тощая лошаденка да доспех посеченный, еще с Грюнвальда оставшийся. И ручница в нестарых, крепких руках.