Левая калитка открылась, и человек в форме с эмблемой Бюро пустил нас внутрь.

— Обычно портал открывают в шесть, — пояснил Эли. — Но для нас сделали исключение.

И мы пошли по аллее вглубь сада.

Предутренние сумерки, под деревьями еще горят фонари, такие же резные как ворота, но не кованые, а из белого мрамора.

И аллея выложена белыми мраморными плитами.

Скорее всего, мрамор искуссвенный, натуральный не выдержит такого трафика, днем здесь полно народу. Но впечатление полное.

Впереди мраморные ступени, очень широкие, но всего три, и мраморная балюстрада. И таких коротких лесенок еще около десятка. И впереди, еще в ночной подсветке, царит Арка, совсем близко, чтобы увидеть ее свод, надо запрокинуть голову.

Мы поднимаемся к ней.

Фонари подсвечивают кусты роз и лилии выше человеческого роста и выхватывают из тьмы пышные лиловые кисти цветов какого-то кустарника. Похоже на глицинию, но ярче, похоже на гортензию, но великолепный аромат, растворенный в утренней свежести.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Эли.

— Отлично! А что?

Действительно отлично, хотя мы поднимаемся вверх, так что последние месяцы сидячего образа жизни вполне могли сказаться. Но я даже не запыхался: дышалось легко и свободно.

— Та-ак… — протянул Эли. — Ты кольцо не снимал?

Я посмотрел на руку. Кольцо было на месте.

— Нет, как видишь. А что не так?

— Все совершенно так. Более, чем.

Небо на востоке начало светлеть и, наконец, окрасилось розовым. Запели птицы.

Мы все шли вверх. Впереди у дороги появилась беседка, такая же мраморная и кружевная, как все здесь. По-моему, именно эта беседка была в ролике с Валериси, который мне показывал Адам. Очень похожа. Хотя там арка была расположена иначе, и было видно море.

Арка была уже почти над нами, и ее свод на самом верху загорелся медом и янтарем.

— Не устал? — спросил Эли и кивнул в сторону беседки.