Секс — это для удовольствия и поддержания отношений, а семья для общения и детей. В большой семье детей воспитывать легче, если конечно ты хочешь передать им не только гены, но и мемы. К тому же можно скооперироваться так, чтобы помогать друг другу, и никому не надо было надолго отрываться от работы. Человек же несчастен без самореализации.

Но, если твой гетеросексуализм — следствие физиологии и анатомии — ничего не изменится. Сад физиологию не меняет.

— Насколько часто это физиология и анатомия?

— Нечасто, но бывает. Непредсказуемо.

— А зачем нужно лишать людей возможности к естественному размножению?

— Чтобы исклюить случайные рождения людей со случайными сочетаниями генов. Зачем, если можно создать оптимальные? Ну, и для свободы в сексе. Чтобы для женщины это было также безопасно, как для мужчины, независимо от пола партнера.

— А рожденные естественным путем, если это все же случилось, у вас как-то поражены в правах?

— Нет, если пройдут через Сад. Но у них меньше шансов на успех в нашем обществе. Просто объективно. Не оптимальный набор генов. Хотя бывают, конечно, исключния. Иногда просто везет.

Небо стало совсем синим, только на западе у самой земли осталась бирюзовая полоса. Подул прохладный ветер, воздух стал влажным и запах ночными цветами.

И я уже подумал, что нам пора уходить в номер.

Но Эли остановил меня.

— Мне передают, что что-то летит в нашем направлении.

Я напрягся, но сказал:

— Здесь все время что-то летает.

— Это отклонилось от обычных путей.

И тогда воздух за балконом заискрился, словно кто-то осветил прожектором капли росы.

Эли вскочил на ноги и бросился ко мне. Я тоже уже был на ногах. Он схватил меня за руку и утянул в распахнутую дверь. Впрочем, я бы и без него понял, что делать. Он захлопнул и запер дверь, и мы бросились под защиту глухой стены. Зато в трехстворчатом зеркале напротив нас разгорался огненный цветок с неровными лепестками: прозрачный в центре, затем голубой, лиловый, белый и, наконец, оранжевый по краям. Так горит спирт на поверхности воды или газовая горелка воздушного шара.

Я потянулся к пистолету.

— Не надо, — остановил Эли. — Их уже держат на прицеле.

Чудовищный цветок уже занял все зеркало: от пола до потолка. И тогда оконное стекло взорвалось и осыпалось осколками. Запахло горелым пластиком, и зеркало помутнело и начало испаряться.