Нас проводили на второй этаж в небольшую, довольно скромно обставленную комнату. Три кожаных кресла вокруг низкого инкрустированного перламутром столика.

— Садитесь, господа. Подождите, пожалуйста.

Слуга поклонился и вышел.

Ждать пришлось недолго. Минут через десять в дверях появился высокий молодой человек лет тридцати и направился к нам. Мы встали. Конечно, это полный абсурд Высшему вставать перед homo naturalis, но следует уважать обычаи той страны, где находишься. Homo naturalis? Мы пару раз видели Императора по телевизору и зря не обратили должного внимания на эти репортажи. Его Величество Дитрих Второй был кем угодно, но только не вульгарисом!

Жестом он позволил нам сесть, и сам опустился в кресло.

— Господа, прежде всего я должен сказать вам, что мне известно о ваших махинациях.

Император обвел нас глазами. Холодный стальной взгляд. Интересные глаза. Высший? Иной? Я начал изучать клетки эпидермиса его рук и занялся анализом ДНК, легкомысленно свалив на Тима всю дипломатию.

— Простите, Сир, — начал Тим, явно попутно занимаясь тем же, что и я. Только его интересовали клетки радужной оболочки глаз Императора. — Но я считаю, что слово «махинации» здесь не подходит. Мы были слишком заняты работой на благо Империи, чтобы найти время на оформление лицензии. Это, безусловно, наша вина. Но из заработанных денег мы не потратили ни пфенинга, так что можем в любой момент заплатить требуемый налог. Но у нас есть другое предложение. Ваше Величество, как вы отнесетесь к проекту строительства Имперского Института Космических Исследований?

Принесли местный кофе. Он сильно отличался по вкусу от земного, но взбадривал не хуже. Дитрих взял маленькую чашечку, отпил глоток и улыбнулся.

— Сейчас это не очень актуально. Меня бы больше устроил завод по производству гамма-лазеров. Ведь так называется ваше оружие?

Тим кивнул.

— Проблемы?

— По нашим данным Директория уже обладает этой технологией.

— Мы вас предупреждали.

— Сколько времени потребуется на организацию производства?

— В стране есть атомные электростанции?

— Да.

— Тогда три месяца.

— Много.

— Мы не даем невыполнимых обещаний.