Катастрофическое состояние мужского туалета «Скрипучего колеса» погнало Фрэнка Джиэри на край автомобильной стоянки, где он мог опорожнить мочевой пузырь без ущерба для обоняния. После увиденного – мотыльков, рождавшихся из пламени, – им оставалось только пойти в бар и надраться. Он собственными глазами видел то, чего не могло быть. У привычного мира обнаружилась другая сторона. Глубокий пласт, никак не проявлявшийся до этого утра. Но он вряд ли доказывал существование Бога Элейн. Мотыльки вышли из огня, а огонь вроде бы находился на противоположном конце духовного спектра.

В нескольких ярдах от Фрэнка хрустнула ветка.

– Этот сортир – гребаная адская бездна. – Язык у мужчины определенно заплетался. Фрэнк различил тощий силуэт в ковбойской шляпе.

Он застегнул молнию и повернулся, направляясь к бару. Он не знал, что еще делать. Нану и Элейн он оставил дома, уложил в подвале на пляжные полотенца и запер дверь.

Его окликнул мужской голос:

– Хочешь услышать полный бред? Жена моего друга, Милли, она работает в тюрьме, и она говорит, что у них там какой-то… какой-то… этот… фи-ном. Вероятно, чушь собачья, но… – Моча мужчины полилась в куст. – Она говорит, что эта цыпочка спит и с ней ничего не происходит. Просыпается снова.

Фрэнк замер.

– Что?

Мужчина качался из стороны в сторону, намеренно разбрызгивая мочу по широкой дуге.

– Спит и просыпается, как всегда. Просыпается как миленькая. Так говорит жена моего друга.

Облако сместилось, и в лунном свете Фрэнк узнал профиль известного собаконенавистника, Фрица Мишема. Ясно разглядел жидкую бороденку, похожую на лобковые волосы, и глубокую вмятину под правой скулой – именно туда Фрэнк нанес удар прикладом винтовки, навсегда изменив очертания лица Мишема.

– С кем это я говорю? – Фриц сощурился. – Это ты, Кронски? Не жалуешься на «сорок пятый», Джонни Ли? Отличный пистолет, да? Нет, это не Кронски. Господи, у меня перед гребаными глазами не двоится, а троится.

– Она просыпается? – спросил Фрэнк. – Эта заключенная в тюрьме просыпается? Никакого кокона?

– Так я слышал, хочешь – верь, хочешь – нет. Слушай, я тебя знаю, мистер?

Не ответив, Фрэнк зашагал к бару. У него не было времени на Мишема. Он думал о той женщине, заключенной, которая могла засыпать и просыпаться как обычно.

7

Когда Фрэнк присоединился к Терри и Дону Питерсу (вскоре вернулся и Гарт Фликинджер, который вышел из женского туалета другим человеком), его собутыльники сидели, развернувшись на скамье и глядя на мужчину в джинсах, синей рубашке из шамбре и бейсболке. Он говорил стоя, размахивая наполовину пустым кувшином пива, и все, кто оказался рядом, уважительно слушали. Фрэнку он показался знакомым, может, местный фермер, может, дальнобойщик. На его щеках виднелась щетина, зубы пожелтели от жевательного табака «Ред мэн», но говорил он с уверенностью проповедника, его голос поднимался и опускался в ритме, требовавшем ответных криков: «Восславим Господа!» Рядом с ним сидел мужчина, которого Фрэнк знал: помогал ему выбрать новую собаку в приюте, когда старая умерла. Его звали Хауленд. Преподаватель муниципального колледжа в Мейлоке. По выражению лица Хауленда чувствовалось, что выступление его забавляет.