«Я всегда мечтала открыть ресторан, – объяснила она Лайле, – но Терри не хотел, чтобы я работала. Говорил, что это добавит ему тревог. Терри не понимал, как скучно быть фарфоровой чашкой в буфете».

Она сказала об этом как бы между прочим, но отвела взгляд, и на ее лице, по мнению Лайлы, читался стыд. Она стыдилась того, что счастлива, заполучив что-то свое. Лайла надеялась, у Риты все получится и она с этим справится. Со временем. Многие из них чувствовали, что изменились, но изменения эти вызывали у них стыд, словно они делали что-то противозаконное. Женщины вроде Магды и Риты внезапно обнаружили, что могут приносить пользу и процветать в этом новом мире. И по мере того, как проходили недели, они обсуждали уже не только то, о чем скучали, но и кое-что из того, о чем не скучали.

Листья меняли цвет, как и в прежнем мире, но Лайле эти цвета казались более яркими и стойкими.

В один из дней, по прикидкам Лайлы, в конце октября, она была на огороде миссис Рэнсом, собирала тыквы, чтобы школьницы вырезали из них фонари. Старая Эсси сидела на скамье в тени, наблюдая за ней. У скамьи стояла ржавая продуктовая тележка, наполненная вещами, которые собрала Эсси, словно старалась построить новую жизнь на воспоминаниях старой: радиоприемник, мобильник, груда одежды, собачий ошейник, календарь 2007 года, бутылка чего-то без этикетки, возможно, бывшего кленового сиропа, и три куклы. Эсси нравилось следовать за Лайлой, когда она видела, как Лайла в широкополой соломенной шляпе катит перед собой тачку с садовыми инструментами.

Старая женщина поначалу молчала и отшатывалась, если кто-то проходил рядом, но постепенно начала расслабляться, по крайней мере, в присутствии Лайлы. Иногда они даже разговаривали, хотя Лайла предполагала, что хорошей собеседницей Эсси не была никогда, даже в лучшие свои годы.

«Теперь все гораздо лучше, – однажды сказала Эсси. – У меня есть собственный дом. – Она с нежностью посмотрела на кукол, лежавших у нее на коленях. – Моим девочкам нравится. Их зовут Джингл, Пингл и Рингл».

В тот раз Лайла спросила Эсси, какая у нее фамилия.

«Когда-то была Уилкокс, – ответила Эсси, – но теперь Эстабрук. Я взяла девичью фамилию, как та женщина, Элейн. Это место лучше, чем прежнее, и не только потому, что здесь у меня девичья фамилия и собственный дом. Оно пахнет слаще».

Сегодня Эсси снова ушла в себя. Когда Лайла попыталась заговорить с ней, та покачала головой, замахала на нее руками и принялась рыться в ржавой продуктовой тележке. Достала настольный радиоприемник «Филко» и начала перебрасывать из руки в руку. Лайла не возражала: пусть играет в горячую картошку, если ей так легче.