– Вы знаете, что исследует наука этерология? – спросил он, явно не ожидая ответа, и тут же продолжил: – Буквально это «наука о чужих». Эйры, ферры, найты, глоринги и марисы – все они чужие человеку, так сказать, физиологически. Так вот, этерология занимается этими самыми отличиями – биологическими, телесными, если проще. А вот «Наставления», – и он бережно передал Джул её блокнот обратно, – по сути своей противоположны этерологии, так как рассказывают, что между всеми нами общего в духовном смысле. Мораль, знаете ли, этика… Но как без духовной стороны мы все – просто животные, так и без той самой биологии духу не за что будет зацепиться, – улыбнулся он. – «Наставления» написаны тем, кто очень-очень хорошо понимал, что мы есть такое. Мы – в широком смысле, и люди, и «чужие»… А значит – основаны эти рассказы на самом что ни есть реалистичном базисе. Физическом, – подчеркнул он.

– Значит, описанное в них – правда? – оживилась Джул.

– Правда-правда, только её ещё надо расшифровать, – охотно закивал профессор. – Взять хоть сказку о рыбаке. Известно, что от голода марисы могут впадать в состояние, при котором сердцебиение практически не прослушивается, а тело словно бы коченеет. В таком состоянии он опускается на дно, погружается в ил, что неминуемо привлекает падальщиков, которые хотят им полакомиться. Тут-то их и ждёт неприятный сюрприз! – усмехнулся он. – Но для вашего случая это объяснение, увы, не подходит, ибо в таком состоянии марису попросту не хватит сил для перемещения между водоёмами.

«Жаль», – отметила про себя Джул, а вслух сказала:

– А вторая история?

– О, тут всё гораздо интереснее, – оживился профессор Ландри. – Дело в том, что кровь мариса в течение примерно суток сохраняет свои особые свойства и в отдельных случаях может использоваться в качестве «маяка» при перемещении. Несостоявшийся «убийца» из истории, скорее всего, пытался отмыть свои одежды от крови мариса, а тот, используя кровь, как ориентир, перемещался следом за ним.

Джул задумалась.

Расследование, которое сначала представало увлекательным ребусом, выглядело теперь зловещим. Одно дело – гоняться за трупом, который сам собой перемещается между водоёмами: вроде и противно, но в то же время весело, словно дело происходит в городской страшилке из тех, что в Корпусе рассказывали ночью под одеялом, подсвечивая лицо фонарём для пущего эффекта. И совсем, совсем другое – понимать, что это не блуждающий труп вовсе, а живой марис, который в любую секунду может умереть из-за чужой нерасторопности или несерьёзного отношения к работе.