Она долго плакала. Пряча слезы, глотая всхлипывания. Я даже не подозревал, что ее настолько расстроит простейшее и необходимейшее условие успешного завершения последнего экзамена.

«И мы никогда больше не встретимся?..»

А что я мог еще ей сказать? И дело даже не в разнице нашего социального положения и профессиональной принадлежности. Хотя и в этом во всем тоже.

Амано проще: о нем инфанте все главное было известно с самого начала. Дедушка с его традициями – так, дополнение. Сюрприз. По крайней мере, капитан Сэна свою неожиданно возникшую пассию не обманывал. А я? Что может подумать девочка, когда узнает, кто и почему ей помогал? Да, именно «когда», а не «если», потому что хоть мир и огромен, с моим везением нельзя рассчитывать долго оставаться инкогнито.

Целая гора лжи. В отношении всей компании. В отношении инфанты лично. Даже Диего и тот запутался в сети обмана по самое горло. Пусть он сам много чего придумал, но тем ситуация и опаснее: когда не оправдываются твои собственные ожидания, обычно обвиняешь в разочаровании ведь не себя, а весь остальной мир.

Сможем ли мы когда-нибудь посмотреть друг другу глаза в глаза? Не то чтобы я этого так сильно хотел, но… Не слишком приятно понимать, что как минимум троих хороших друзей ты потерял лишь из-за того, что кому-то просто нужно было сделать свою работу. Да, пожалуй, жалеть не о чем. Но черт подери…

Почему мне тогда так плохо?

Впрочем, разобраться с душевными переживаниями я не успел: желудок, до которого, видимо, добрались продукты распада, решил отвлечь меня от размышлений. Все, что удалось, – это доплестись до коридора, чтобы не портить роскошный ковер, а там уже согнуться пополам, пытаясь при этом удержаться на ногах и одновременно дать волю внутренностям.

Это было больно. Да, именно не противно, а больно. Если тебя выворачивает, как носок, нет времени и сил думать, какую эмоциональную окраску носят ощущения. Плохо, и все. А уж когда понимаешь, что через секунду полетишь лицом прямо в то, что еще совсем недавно было частью твоего организма…

Руки, подхватившие меня, оказались сильными. Но кроме силы в них ощущалась еще и искренняя забота.

– Все хорошо. Все уже хорошо.

И голос был под стать рукам: участливый, но ни в коем случае не сюсюкающий, казалось, тревожащийся только за меня одного в целом мире.

– Все хорошо. Я помогу.

Кресло ткнулось под колени, приглашая вернуться в покинутые объятия, но мне почему-то категорически не хотелось расставаться с прикосновениями…

Санитар, медбрат или волонтер – он выглядел как ангел. Чистый ангел. Высокий, совершенный в каждой своей черточке, золотоволосый и, главное, будто бы наполненный солнечным сиянием от пяток до макушки. Теплым, мгновенно согревающим, умиротворяющим и невероятно нежным.