“А может, эта самая единственная прислала ему фотографию, на которой выходит замуж за его лучшего друга…”

— «Будешь смотреть?» — поинтересовался Рив.

— «А ты будешь?»

“О, как. Странно, однако. Я думал, он отхерачит любого, кто посмеет разглядывать её священный, мать его, лик”.

— «Ну и что ты тогда от меня хочешь?» — спросил Рив.

— «Чтобы ты просто понял меня», — ответил Маркус.

Рив, конечно, и не думал, что на фотографии окажется какая-то дикая уродина, но и увидеть такую красоту тоже не ждал. Такие женщины достаются настоящим героям. Странно, но на снимке женщина была запечатлена в каком-то офисе, будто бы ничего кроме этого Маркусу и не надо было отправлять. А может, эту фотографию сделали в день, имевший для них обоих некое особое значение.

— «Теперь понимаю причину всех твоих терзаний», — сказал Рив. — «Но я бы и не подумал сдаваться, если бы меня на воле ждала женщина с такой восхитительной задницей».

Рив решил, что весьма вероятно то, что он позволил себе лишнего, и что Маркус сейчас ему за пару секунд просто шею свернёт. Но тот лишь протянул руку, чтобы забрать фотографию, а затем, так и не взглянув на неё, положил обратно в конверт, который затолкал в карман штанов. Сжав пальцы так, будто ручку в них держит, Рив сделал вид, что пишет. Тем самым он хотел сказать Маркусу, что надо написать ответное письмо, но тот лишь пожал плечами в ответ. Но что-то в Фениксе всё равно изменилось. Да, он расстроился, увидев нечто, напомнившее ему о старой жизни, которой его лишили, но затем явно над чем-то крепко призадумался. Возможно, в итоге этих размышлений у Маркуса наконец-то хватит духу прочесть письмо.

— «У меня наряд по кухне», — сказал он, встав с кушетки. Рив отметил, что раньше Маркус армейские термины в речи не употреблял. В нём вновь просыпался солдатский дух, что, вероятно, было хорошим знаком. — «Ты ведь должен за мной везде приглядывать, как нянька за дитём, а то ведь ещё решу в супе утопиться, да?»

— «Да, приходится, а то без курева останусь», — ответил Рив. — «А председатель планирует ещё раз заскочить к тебе о жизни потрепаться? Вообще, неплохо так. Ты вроде как изгой общества, а всё равно в довольно влиятельных кругах вращаешься».

Пробурчав что-то в ответ, Маркус вышел из камеры и взглянул на мостки. Рив не отставал от него ни на шаг. Кэмпбелл стоял в одиночестве на металлическом балконе, свесив голову и сложив локти на перила. Когда он вновь поднял глаза, то стало вполне очевидно, что думает он сейчас вовсе не о тюрьме и обо всём, что в ней происходит. Все те мелкие нервные подёргивания и проявления мимики, на которые никто на воле и внимания бы не обратил, в этих стенах проявлялись, словно под увеличительным стеклом. В столь немногочисленном коллективе, внутри которого застрял Рив, не оставалось ничего кроме как следить за каждым вокруг.