— «Приятель, ты мне что-то сказать хочешь?» — спросил Вердье.
— «Всё то же, что и мой друг хочет тебе сказать», — спокойно ответил Тай, не отводя взгляда. — «Ты нам можешь помочь?»
Вердье первым отвернулся, а Дом задумался, можно ли счесть, что перевес был на их стороне. Вердье с такими, как Тай, сроду дела не имел, и теперь вот понятия не имел, как себя вести.
— «Так, ладно», — заговорил Вердье. — «За что сидит? Если тут дети или старики замешаны, то я побег ему устраивать не буду, сколько не предлагайте. Пусть сгниёт там к хуям».
Дом мысленно настроился на моральные ориентиры Вердье.
— «Попал под трибунал за нарушение приказа».
— «Понятно. Стоить всё дорого будет. Помимо моей доли ещё надо будет забашлять надзирателю и водителю, чтобы в другую сторону глядели. К тому же, сразу может не получиться. Туда машины каждый день не приезжают, да и вообще не сказать, что часто это случается».
— «Но ты считаешь, что это можно провернуть?»
— «Со временем, да. Но в лучшем случае это займёт пять, шесть, или даже семь месяцев. Может, и целый год. Я не шучу. На дворе война идёт полным ходом, так что придётся долго прорабатывать план, ну и удачи немало понадобится. Да и всё сорваться может в последнюю минуту, как военная операция, но вы, думаю, к такому привыкли. Он там сумеет столько продержаться?»
— «Наверно», — ответил Дом, начав сомневаться. Раньше он считал, что Маркус с чем угодно справиться может, но когда они виделись в последний раз, друг совершенно сам на себя не был похож. — «Как планируешь всё это провернуть?»
— «Там надзирателей по пальцам пересчитать можно, а половина из них родную мать в бордель продадут за пачку сигарет, так что один из них запросто согласится сунуть кого надо в кузов грузовика. Надо только подгадать, когда свои люди на смену заступят, маякнуть сидельцу, и дело в шляпе. Сложнее всего подгадать, чтобы нужные люди на смену заступили в тот же день, когда и припасы привезут. Старший вертухай там больно правильный, старается, чтобы заключённых как можно меньше били и голодом морили. Короче, прям пионер сопливый».
У Дома сердце в пятки ушло. Он до усрачки переживал, как бы там с Маркусом чего не случилось, и вот его самые страшные опасения только что подтвердились. Не будь Маркус таким упрямым козлом, решившим принести себя в жертву, то Дом по крайней мере мог бы его навещать, чтобы лично убедиться в том, что с ним всё нормально. Хотя, о какой норме может идти речь, когда человек в тюрьме сидит?