У двери имелся небольшой металлический люк, и Дому оставалось лишь сдвинуть его крышку в сторону, чтобы попытаться разглядеть, что же привлекло внимание робота. Он мог поклясться, что заметил внутри какое-то движение.

“Так, ну если это червь, то я его просто пристрелю. Надо проверить”.

— «“Джек”, вскрой эту дверь», — скомандовал Дом.

Робот распилил замок, и дверь распахнулась. Из камеры прямо в лицо Дому вылетел целый рой мух, что заставило его на какое-то мгновение задуматься, а не труп ли там лежит. Внутри ничего видно не было кроме столба тусклого света, пробивавшегося сквозь решётку в потолке. А затем Дом услышал, как что-то движется. Заскрипели пружины матраца, раздался шорох надеваемых ботинок, а эти настоебеневшие шавки всё так же носились по решёткам в потолке. И тут из темноты показался Маркус.

Несмотря на то, что Дом готовился к худшему, подобного он точно не ожидал увидеть. Даже при таком свете было видно, что Маркус выглядит примерно так же, как и в день суда, разве что, слегка исхудал. Он вовсе не походил на изнурённого призрака прошлого себя, каким Дом ожидал его увидеть. Дом хотел обнять его, ведь именно так мужики и поступают обычно, когда после долгих лет разлуки встречают своего брата, которого уже и не думали вновь увидеть в живых. Но это же Маркус. Некоторые черты его характера никому изменить не под силу. То, как он держался, буквально говорило о том, что прикасаться к нему нельзя. Расправленные плечи и крепко прижатые к бокам руки явно давали это понять.

“Я ведь пришёл за тобой, Маркус. Я поклялся, что сделаю это. Я никогда тебя не подведу. Ну же, отреагируй хоть как-нибудь”.

Но Маркус просто стоял на месте. По просматривавшемуся в тусклом свете силуэту было видно, как он держит в руке кусочек бумаги. Маркус свернул его с нехарактерной бережливостью для человека, над которым по решётке ползали шавки, истекая на него слюной, а затем, положив его в карман штанов, на мгновение перевёл взгляд с Дома на парившего у того за спиной “Джека”. Внезапно лицо Маркуса попало в идущий сверху луч света, отчего Дом почти что вздрогнул: у Маркуса на правой щеке красовался нехеровый такой шрам. Дом сделал над собой усилие, чтобы не спросить о причинах, по крайней мере, пока что.

— «Ты-то что тут делаешь?» — требовательно спросил Маркус. Подобный вопрос прозвучал, словно пощёчина.