“Ну давай же. Осталось всего сто метров по подземному туннелю, и я буду на пустоши. Не сбавляй шаг, не останавливайся”.

— «“Джек”, ты рядом ещё?» — спросил Дом.

Раздался утвердительный писк словно из ниоткуда. Присев на корточки, Дом огляделся по обеим сторонам, прежде чем пулей метнуться в подземный туннель, а затем под ведущей к югу проезжей частью. Он пытался не переходить на полноценный бег, чтобы от топота не возникло эхо, которое могло бы привлечь внимание червей на дороге под ним. Гул залпов артиллерии, вероятно, и так скрыл бы любой шум, но Дом не мог позволить себе пойти на подобный риск. Никто кроме него не вернётся в тюрьму за Маркусом, пока не станет уже слишком поздно.

“Вам надо было всё же послать за ним вертолёт, полковник. Я понимаю, что так нельзя, но пилоты бы сами согласились”.

Дому с трудом удавалось поверить в то, что Хоффман просто бросил Маркуса в тюрьме. Так никто не поступал, солдат на произвол судьбы не бросали. Дом понимал, что порыв этот иррационален и основан лишь на эмоциях, и что Хоффману теперь уже нельзя мыслить таким же образом, раз уж он командует всеми войсками, и на кону стоит столько жизней. Тем не менее, Дома всё же немало огорчил подобный поступок.

“Но ведь полковник позволил мне всё это барахло взять и пойти за Маркусом. Либо ему теперь на меня уже совсем насрать стало, либо он всё тот же Хоффман, какого я всегда знал. В последнее время все уже с ума сходить начали: и Маркус, и Хоффман, да и я тоже”.

Впереди маячила пустошь Уэнлау. Дом остановился у выхода из подземного туннеля, упёршись одной рукой о стену, покрытую битой плиткой, из которой когда-то давно была выложена мозаичная фреска с изображением народного творчества, а именно сценок из колыбельных Тируса, где вооружённые мечами герои с задорным видом побеждали различных чудовищ. До “Дня-П” на пустоши устраивали пикники и детские игрища, но теперь уже детей своих сюда никто не водил. Вообще, странная это задумка: устраивать место для семейных пикников прямо у стен тюрьмы. Может быть, суть в этом была, как и у тех детских басен с предостережением: эдакое дружелюбное напоминание младшему поколению о том, что если будут себя плохо вести, то окажутся в тюрьме.