– Защитить… меня? – веки Эйнстока вздрогнули.

– Верно. Если дела пойдут совсем плохо, ты можешь затаиться где-нибудь подальше от места высадки, чтобы полиция не обнаружила тебя. Можем спрятать ещё и флаер, чтобы, когда всё утихнет, ты мог покинуть планету. Вместе с Ррагной, если хочешь, – флаер двухместный. Кристоф, вероятно, будет против. Я найду способ убедить его.

– Почему ты не рассматриваешь возможность эвакуироваться на флаере самому? – в бесцветном доселе голосе явственно прорезался призвук сомнения.

– Потому что под ударом теперь оказались не только мы, – покачал головой Ларай. – Ты ведь слышал, что сказал Кальт. У меня есть родители. Брат. Я должен дождаться полиции, чтобы убедиться, что их возьмут под защиту. Я несу ответственность за них. Это важно. Это семья. Это когда есть что терять, кроме собственной жизни. Не знаю, как объяснить лучше.

Взгляд Эйнстока едва уловимо посветлел.

– Я… понимаю, – медленно проговорил он. – Понимаю, что такое семья. Близкие, которые важны. Ценны. Для которых важен и ценен ты. Которые будут защищать. Которых хочешь защищать. Это семья. Ты – семья. Для меня. Есть что терять, кроме собственной жизни.

Горло болезненно сжалось, оставляя невысказанными все прочие аргументы и слова убеждения. Лишние слова. Уже ненужные.

– Ещё я знаю, что такое вера. Для меня это недоступная категория мышления. Но я хотел бы верить. Тебе. И тому, что шанс на благополучный исход, вопреки моим расчётам, превышает ноль целых две десятых процента. Что он возможен. Для меня. Для тебя. Для…

Он неожиданно осёкся.

– Что такое? – спросил Брэд, когда молчание затянулось, а на лице Эйнстока с каждой новой секундой отражалось всё более заметное замешательство.

– Требуется уточнение. Ррагна – тоже семья? Я не знаю. Не уверен. Ррагна… нужна. Иначе, чем ты. Затрудняюсь объяснить. Нет данных. Ощущаю разницу в восприятии. Не могу понять. Незнакомый алгоритм сравнения.

– Некоторые вещи просто невозможно сравнивать, – Ларай качнул головой. – И не нужно.

– Не понимаю. Нет опыта. Нужен пример.

Брэд знал этот взгляд: сосредоточенный, внимательный. Под этим взглядом нельзя было солгать. Нельзя уйти от ответа, нельзя взять паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Сомневаюсь, что мой пример окажется подходящим, – вздохнул он. – Но попробую объяснить. Когда хочется видеть человека, говорить с ним или просто молчать рядом, когда тебе не всё равно, что с ним происходит – это близость. Дружба.

Ларай помолчал, подбирая правильные слова. Почему-то это казалось важным: дать ответ, игнорируя невнятную тревогу, болезненно толкнувшуюся в рёбра изнутри.