За дверью была большая, почти пустая мастерская с металлическими стенами. Наши шаги эхом отдавались от стен. В центре находился рабочий стол, заставленный всяческим техническим оборудованием. В глубине комнаты к стене были прикреплены газовые баллоны. В углу стояло стандартное воздушное убежище.

– 141 квадратный метр, – произнесла я. – Раньше здесь была булочная. Помещение пожароустойчивое, имеется городское разрешение на работу с высокими температурами. Есть внутренняя система фильтрации воздуха, воздушное убежище рассчитано на четырех человек.

Я подошла к баллонам:

– Их только что смонтировали. Здесь ацетилен, кислород и неон с дополнительными газопроводами, так что можно работать в любой точке помещения. Баллоны полные, само собой.

Я показала на рабочий стол:

– Пять горелок, двадцать метров шланга, четыре искроуловителя. Плюс три полных набора защитного снаряжения, пять масок и три набора защитных фильтров.

– Джазмин… – начал было отец.

– Под столом: двадцать три алюминиевых прута для сварки, пять стальных прутов, один медный. Я не знаю, зачем тебе нужен был тогда медный прут, но раз он там был, я его включила в список. Аренда оплачена на год вперед и замок на двери кодирован на твой Гизмо.

Я пожала плечами и опустила руки:

– Ну вот. Здесь все, что я тогда уничтожила у тебя в мастерской.

– Это не ты уничтожила, а твой приятель – идиот.

– Я была в ответе за это.

– Да, я знаю. – Отец провел рукой по краю стола. – Все это, должно быть, стоило немалых денег?

– 416 922 жетона.

Он нахмурился:

– Джазмин, ты что, заплатила из тех денег, которые…

– Папа, пожалуйста… – Я обессиленно опустилась на стул. – Я знаю, что ты не одобряешь то, за что я получила эти деньги. Но…

– Мой отец – твой дед – страдал от тяжелой депрессии. Он покончил с собой, когда мне было восемь лет.

Я кивнула. Отец редко обсуждал эту темную страницу семейной истории.

– Даже когда он был еще жив, он не жил по-настоящему. Я фактически вырос без отца. Я не знаю, что это такое – быть отцом. Поэтому я старался сделать как лучше…