Малика в сердцах рванула куст хлопчатника, будто именно он виноват в ее неудачах, но в пальцах остались только молодые зеленые листья, куст уже успел пустить глубокие корни и не хотел поддаваться.
— Дочка, зачем вы рвете? Посмотрите, как красиво они зеленеют! Вам не жалко?
— Жалко! Все равно ни кустика не оставлю…
Старик перебросил через плечо платок, подошел к Малике и помог ей подняться с колен. Малика послушно встала.
— Что с вами, доченька? Что случилось? Зачем предаваться такому отчаянию? В этом мире все преходяще, и человек должен быть терпеливым.
— Мое терпение кончилось! Все к черту! Я, кажется, ненавижу и хлопок, и людей! — Малика упала старику на плечо и зарыдала.
Старик погладил шершавой ладонью разметавшиеся волосы, вытер платком ее слезы.
— Не говорите таких страшных слов, — старик посадил Малику на скамейку. — Вас кто-то обидел, но не следует обвинять всех…
— Говорят, что я бессердечная…
— Ну, бессердечный человек так не переживает, — погладил ее по голове старик. — Бессердечные люди заставляют плакать других, но сами не плачут. Они и не умеют плакать…
Малика подняла голову и близко увидела мудрые глаза старика. Этот добрый старик говорит почти так же, как тот блаженный. Она почувствовала подступившую легкость, будто с сердца спал давивший его камень. Слезы лились, лились, она не вытирала их и даже не замечала.
Перевод