– Кто? – напряглась девушка, глаз прищурила, предостерегая: за словами следи.

– Кто трахает! Как оно с аборигенчиком-то, сладко? Нуу, драл душевно, на пять баллов из пяти, судя по твоим заливистым "мяу"!

Кей поднялся медленно и назидательно, давая понять, что сейчас будет второй раунд, на этот раз до упора. Но Эра жестом попросила – не нужно. Присела рядом с Шахом и ладонью накрыла его изувеченную щеку. Его оскорбления были нарочитыми и задели мимоходом, она и обидеться не успела, как сообразила что ему банально больно и обидно, вот и срывается.

Шах дернулся от ее прикосновения сильней, чем от удара Лой, хотел оттолкнуть, но только ладонью запястье накрыл – притих. Смотрел в ее глаза, чувствовал прохладу и нежность ее ладони и уже не понимал, как мог ее обругать.

– Ты с ума сводишь, – прошептал. И обнял, желая прижать к себе и не смея. – Зачем он тебе, Эрика? Что происходит?

Девушка с минуту смотрела на друга и призналась:

– Не знаю.

– Отмаз, – качнул головой. – Ты же не дура, с головой дружишь. И не шлюха, чтобы…

– Да не знаю я! Не знаю! – оттолкнула его. И села рядом видя, что он отвернулся, обидевшись, замкнулся. По руке примирительно погладила. – Я, правда, не знаю, что происходит. Как заколдованная, как не я. Все бы отдала, чтобы понять, себя себе вернуть. Но не знаю как.

Шах покосился на нее, усмехнулся: не верю, вешай-ка ты лапшу местным лохам.

Но Эра не видела – смотрела перед собой заморожено и с тоской прошептала:

– Я не принадлежу себе и не знаю, как это получилось.

Валерий вспомнил о том, что сам становится безвольным под чарами голоса Лой и уставился на девушку пытливо – не это ли причина? Да этот долбанный извращенец просто подчинил ее себе. Если уж он, здоровый мужик с крепкой психикой и здравым рассудком, перед гребанным светлым, как шавка дрессированная, то что говорить о девушке?

Эрика задумчиво посмотрела перед собой и словно только сейчас осознала свое состояние:

– В меня будто что-то вселилось и постепенно заполняет, вытесняя меня. Снизу вверх ползет, ползет, шириться, поглощает всю без остатка. Там, дома, я лежала овощем, но это была я, а здесь… я хожу, я говорю, я ему, сплю, думаю… но это не я. Внутри меня словно война – сейчас победила я и могу что-то сложить, но миг и победу одерживает что-то или кто другой и меня нет, я уже не могу ни здраво рассуждать, ни просто нормально соображать. Веришь, меня крутит, мает, мутит, то в жар, то в холод кидает, сознания ноль, зрение – минус пятьдесят и словно лихорадку подхватила, холерой заболела, все заразы разом подселились.