Только теперь-то что? Опять озверевшими по земле бродить?

В комнату грузно опираясь на трость, прошел Маэр. Самер даже отпрянул от неожиданности. Но тот и не посмотрел – прямо к дверям и за них.

Заглянули вдвоем с Радишем – что будет? Ведь и Хранителя порвет, ровно Эрлану.

Лой исподлобья смотрел на старика, а тот головой мотнул Вейнеру: иди-ка. Шах отодвинулся и Хранитель склонился над усопшей. По голове провел дрогнувшей рукой и руку ей своей ладонью накрыл, выпрямился и перед собой смотрит.

– Нет ее, сынок, – проскрипел, наконец, на Эрлана посмотрев. Тот упрямо челюсти сжал.

– Спит.

Встал, в упор уставился:

– Спит!

Маэр долго смотрел в черные от горя глаза и отвел взгляд.

– Тебе бы отдохнуть. Ее не тронут, обещаю, но ты должен поспать и поесть.

Лой молчал.

Старик понял, что ничего от него не добиться и всеми фибрами души чувствовал, как тот винит, и сделай шаг неправильный – голову свернет, ни на миг не задумываясь, что делает.

Огладил руку Эйорики, вглядываясь в ее лицо:

– Нам всем ее не хватает. Особенно сейчас. Без нее в ваших сердцах холод и ожесточение.

– Хватит! Ты все знал и ничего не сделал, чтобы предупредить беду. Даже мне не сказал. И не тебе здесь быть, – качнулся к старику Лой – в глазах и голосе бузумь ярости. – Уходи, иначе вынесут вместо нее.

Маэр тяжело посмотрел на него и кивнул: слышу, вижу, что не соображаешь, кому грозишь. Но запомню.

Вейнера подтолкнул на выход и вывел его.

Встал спиной к двери лицом к поминальному столу и задумался. В глазах стальной блеск и видно, что нехорошее думает. Но только бросил:

– Не трогайте его, – и ушел.

Вейнер проводил его хмурым взглядом и вернулся к брату.