— А у меня в подвале ружье. И патроны со стальной дробью. И что?

— Да ничего, — вздохнул Леонид. — Хотя… два выстрела в голову, перезарядить, один в верхнее сердце, другой в нижнее… Только быстро надо перезаряжать.

— У меня магазинка, — сказал Иван, беря ножницы. — Хорошая, итальянская… А ты откуда так хорошо эльфийскую анатомию знаешь?

— Я же доктор, — ухмыльнулся Леонид. — Мне положено.

— Чего тебе положено? Ты стоматолог. И то ни один эльф тебе не позволит в своем рту ковыряться.

— А может, я их не спрашивал. — Лицо Лени стало жестким, нехорошим. — Может, я им руки-ноги стальной проволокой скручивал… а уже потом анатомию изучал. А?

Иван вздохнул. Посмотрел на соседа.

— Слушай, чего ты хочешь? Да, я шью эльфу парадный мундир. А что делать? Ты отказывал когда-нибудь эльфу… у которого руки-ноги не связаны?

Леонид молчал, буравил его напряженным взглядом. Потом буркнул:

— Я не провокатор. И ты… ты тоже нормальный. Я партизанил. Полгода, сразу после вторжения.

— Положено говорить — после возвращения, — сказал Иван, налегая на ножницы. — Ну и что? Многие партизанили. Эльфы же объявили амнистию.

— Я их ненавижу.

— Да и я их не люблю, — в тон ему ответил Иван.

Леонид встал, прошелся по комнате. Посмотрел на фотографию над кроватью. Иван сжал зубы. Но Леонид промолчал. Спрашивать о прошлом у людей теперь было не принято, как у эльфов не принято касаться железа.

— Все-таки почему они так не любят железа? — спросил Леонид. — Как ты думаешь?

— А почему они соль не любят?

— Ну, соль в больших количествах для них ядовита. Для нас, впрочем, тоже… Насколько я знаю, соль для них воняет.

— Что?

— Чистая соль, хлорид натрия, для них очень вонюч. В связанной форме соль им не мешает. Они могут человека сожрать и не поморщиться, а мы, Ваня, весьма соленые…

Иван кроил.