— О квартирной краже?

— Не только. Вообще всё…

— Он как-то фиксировал ваши показания?

— Нет. Просто выслушал.

— Тогда у меня к вам огромная просьба, Анна Владимировна. Не могли бы вы и мне рассказать всё? В смысле: всё, что рассказывали ему…

* * *

Итак, после телефонного разговора со Стасом (четыре тридцать утра) ополоумевшая от страха Аська послушно выполняет все требования внезапно воскресшего мужа: ровно через полчаса выходит из дому, ловит допотопную «Волгу», едет на Чёрную речку и, заплатив водителю, просит подождать его двадцать минут. Сама возвращается домой. Падает без сил. Утром звонит Костику.

— Почему именно ему?

— Ну как… Верный друг. Надёжный человек.

— Где работает?

— Спасатель.

Ну естественно! Ожил покойник — звони в МЧС.

Однако — следует отдать Костику должное — поначалу советы его звучали весьма разумно: сменить дверные замки и сообщить в прокуратуру о первом звонке Стаса (второй последует вечером).

Сообщила.

И как же ведёт себя следователь прокуратуры Порфирьев?

А никак. Приезжает к Чебурахиной на дом, удивляется, разводит руками, задаёт риторические вопросы. «Почему вы раньше всё не рассказали?» А что ей было раньше рассказывать?

Даже когда оказывается, что именно на той самой развалюхе, которую Аська поймала, добираясь до Чёрной речки, и было совершено чуть позже похищение модного гламурного певца, Пётр Сергеевич не слишком беспокоится. Звонит майору Солдатенкову, просит приехать. Тот заверяет, что расспросит свидетельницу Чебурахину попозже, а сейчас некогда. (Сам Солдатенков такого разговора не припомнит вообще.)

В итоге Порфирьев забирает у Аськи заявление о квартирной краже и отбывает восвояси. Ещё одна нелепость. В милиции заявление не зарегистрируют — необходим осмотр места происшествия. И лежит себе документ в сейфе у следователя. Зачем?

А вот затем и лежит, чтобы Анна Владимировна не обратилась к кому-нибудь другому.

Ах, Пётр Сергеевич, Пётр Сергеевич, зомби-оборотень… Неужели ты всё-таки сидел на крючке у Ингмара?