— Кажется, с ним кто-то связался по рации, с Порфирьевым. Какие-то проблемы… А я вроде спросила: «Разве у мёртвых бывают проблемы?»

— А он?

— Сказал, что бывают.

— Так. Дальше.

— Дальше — всё. Он подвёл меня к двери Ингмара, сам ушёл вниз. Больше я его не видела.

— И из этого вы делаете вывод, что следователь прокуратуры Порфирьев работал на криминалитет?

— А какой тут ещё может быть вывод? — огрызнулась она. — На его глазах стреляют в человека! А ему — по фигу! Ведёт меня к своему боссу, как… я не знаю… как шестёрка! Лучше бы он вправду был зомби… Какой с мёртвых спрос!..

Снова предложить ей воды? Нет, вроде справилась, взяла себя в руки.

Тогда, может, самому выпить?

— Не горячитесь вы, Анна Владимировна. Да. На его глазах стреляют в человека. И что ему делать? Бросаться в погоню пешим ходом? За машиной? В ливень?

— Но…

— А на руках у него женщина в полуобморочном состоянии да ещё и с малым ребёнком. Под проливным дождём. Согласитесь, что правильнее всего в такой ситуации не устраивать эскапад, отвести пострадавших в укрытие, а самому вызвать опергруппу.

— Он вызвал?

— К сожалению, не успел. Погиб.

— Но он привёл меня к двери Ингмара! Ничего себе укрытие!

— Тоже, скорее всего, правильное решение. Если у него, как мы полагаем, в аккурат перед вашим появлением состоялась долгая беседа с Игорем Рюриковичем… то бишь с Ингмаром…

— О чём им было говорить?

— Например, о добровольной явке Ингмара с повинной. Дело-то к аресту шло… Анна Владимировна! — взмолился я. — Поймите же, я и сам пока плохо представляю, что там стряслось той ночью в подвале. Почему случился пожар? Почему у Порфирьева травма черепа? Каким образом пистолет охранника оказался в руке вашего покойного мужа?…

— Я могу вам совершенно точно сказать, почему случился пожар, — неожиданно произнесла она. — Только вы мне…

— Не поверю?