Проваливаясь в сон, я даже и помыслить не мог, что она способна причинить мне какой-либо вред в таком состоянии. И моя Антуанетта вновь удивила. Потому как проснулся я от вкуснейших ласк, и от того, что часть меня всецело принадлежала ей. Она сидела верхом на мне, позволяя проникать в свою влажную глубину, и крылья её, как и всё тело, наливались чёрной жизненной силой, которую она нещадно из меня вытягивала. В тот момент я был рад, что она всё же решила оставаться в живых. Мне нравились ритмичные движения, когда она на мне раскачивалась. Волны удовольствия проносились по моему телу, вырывая из объятий сна окончательно. Я застонал и потянулся руками к её обнажённым бедрам. Лишь только тогда я почувствовал острое лезвие, приставленное к моей шее.

— Ненавижу тебя, — шептала Антуанетта, вперемешку с рваными выдохами, — ненавижу тебя, князь Рилан.

— Ты весьма странно это показываешь. — Усмехнулся я, всё же давая волю рукам.

— Не смей, — прошипела как змея. — Не смей лапать меня, князь. Не то убью!

— Так убей! — проговорил я серьёзно. — Ты не дала мне выпить яд. Спасла от смерти. Моя жизнь в твоей власти.

— И ты готов умереть?

— Если ты позволишь мне проникать так глубоко в тебя, ради этого я готов умирать хоть каждую минуту.

Она застонала протяжно, вызывая ответный стон, увлекая нас обоих за пределы сознания. Так хорошо с ней мне было впервые с того момента, как я запомнил её имя.

— Антуанетта... — шептал ей, гуляя пальцами по все еще слабому телу. — Антуанетта... — шептал и не мог насытиться этим звуком.

Она еще долго не подпускала меня к себе, но разрешала кормить, заботиться. И постепенно моя любимая вернулась к жизни, уже в роли неизменной и единственной фаворитки.

Юрий сказал, что я не смогу быть с одной женщиной. Я никогда не собирался это проверять. Никогда не клялся в верности моей Антуанетте, а она и не просила об этом. Но так уж сложилось, что для меня нет ни одной женщины из моего народа, равной Антуанетте. И мы не могли насытиться друг другом, пьянели от близости, и даже в переполненном троном зале моего дворца я видел лишь ее одну, как и она меня. Разговоры о нашей любви вышли далеко за пределы родного мира, должно быть, именно тогда императрица Гидон посчитала возможным рассмотреть меня как потенциального отца ее будущих детей. Но это случилось не сразу. А пока мы с любимой наслаждались друг другом, в нашу жизнь ледяным штормом ворвалась Агата.

В рамках дипломатической миссии валькирия прибыла во дворец вместе с представителями своего народа. Сама она не была дипломатом, только прислуживала одной из них. И мельтешила перед глазами, выполняя поручения старших валькирий, причем часто абсолютно бесполезные. Скорее всего, ее просто гоняли, лишь бы без дела не сидела. А пока я был занят гостями, моя скучающая Антуанетта задалась целью проверить, правда ли, что все юные валькирии — девственницы? И кого она выбрала, чтобы прояснить этот вопрос? Разумеется, самую младшую из них. Агата оказалась крепким орешком, и осмотреть, потрогать себя не давала, что только подогревало интерес Антуанетты.