– Великая Рыба, да конечно же! Я помню его совсем молодым. Правда, давно не приходилось встречаться, но он такой… запоминающийся.

– Вы правы.

– И подозреваю, что у него не самые честные намерения в отношении Властелина.

– Почему вы так решили?

– Иначе он за столько лет нашел бы время, чтобы посетить нас. А ведь он даже не поздравил Властелина со вступлением во Власть…

– Да, вы снова правы – намерения у него не самые лучшие. Но это вовсе не значит, что вам не следует отдохнуть.

– Пожалуй… пожалуй, я воспользуюсь вашей добротой, Властительница. Если вдруг понадоблюсь, я буду у себя. Я оставлю вас ненадолго. Старики быстро приходят в себя, хотя и быстро устают.

– Отдыхайте спокойно, Эфат.

– Еще раз благодарю вас, Властительница… Ах!

– Что случилось?

– Нет–нет, ничего… Я просто забыл… одну вещь.

– Это касается Изара?

– Ни малейшим образом. Но, с вашего позволения, я ухожу.

– Идите, Эфат. Набирайтесь сил. Они еще понадобятся…

Оставшись наедине с Изаром, Ястра села на еще теплый стул, только что освобожденный старым камердинером. Задумчиво поглядела на белое, словно мукой обсыпанное лицо Властелина: слабо, одним уголком рта, усмехнулась. И задумалась.

Значит, на самом деле Изар не придет в себя ни завтра, ни в ближайшие дни. И уж подавно не сможет обратиться к миру Ассарта. А ведь только на это и были надежды. Только слово Властелина могло поднять людей, вдохнуть в них какую–то бодрость. Сейчас никто не хочет браться за оружие. «Мы сами виноваты, – подумала она. – Много, много лет понятие приверженности Власти подменяли приверженностью Властелину. Всегда казалось невозможным, что с ним что–нибудь может произойти. Властелин был надежно защищен, казалось бы, со всех сторон. Конечно, если вел себя разумно.

Изар так и не научился вести себя разумно. Как подобает истинному Властелину».

Ястра вздохнула.

Если бы он с самого начала повел себя иначе, то она… ну что же: чуть раньше или чуть позже, но она пришла бы в себя. Перемогла бы обиду, чувство оскорбленного достоинства; он же никогда не был ей безразличен. Немного времени – и она сердцем ощутила бы то, что всегда знала рассудком: что ради Власти приходится жертвовать многим – вплоть до самой себя. Смирилась бы. И стала верной помощницей ему во всех делах Власти.

Однако он, видите ли, решил обидеться сам. Словно это она валила его на пол… Не мог терпеливо обождать. Никто не научил его той простой вещи, что, когда ты ждешь чего–то от женщины, надо прежде всего научиться терпению. Ничто не ценится так, как готовность ждать, сохраняя в неизменности свои чувства. Нет, он обиделся – и завел себе эту, как ее…