— Во имя торжества неделимого пантеона молим тебя, Кхорн, даруй нам силу твоей десницы!

Звучали еще слова. Потом блеснули кинжалы. Символы на теле Харртека обновились, но уже его собственной кровью. Его тело вопило от мучений, но сам он как будто взирал на все с далекого поля боя, презирая свою слабость.

Прошло еще какое-то время. Гигантские машины испускали мучительные вопли. Наверху сверкали молнии. От слабости и потери крови Харртека била дрожь. Барабанный бой достиг крещендо. Голоса певчих поднялись до самых высот экстаза. Краал, снова оказавшийся вдали, воздел булаву, и с нее полетели капли крови. Блестящие от пота рабы потянули за массивные цепи, и плавильные тигли покатились к восьмиугольнику, ударились о его края и опрокинулись, подчиняясь силе инерции. Океан брызжущего искрами металла вылился в углубление. Октет превратился в литейную форму. Поднявшиеся волны металла разошлись по всей поверхности, с громкими хлопками сталкиваясь между собой. В разные стороны полетели брызги, осыпавшие молящихся. Их одежды занялись пламенем, а люди восторженно кричали, принимая благословенные муки.

Краал ударил оголовьем булавы о палубу. Поющие культисты с безразличной жестокостью толкнули рабов в раскаленный металл. Они падали целыми рядами, выкрикивали молитвы и погружались в расплав. Потом всплывали, отчаянно барахтаясь, и вопили уже по-настоящему, превращаясь в живые факелы. Их затихающие возгласы присоединились к безумному богослужению.

Принесение жертв стало заключительным актом. Далеко наверху раздался яростный вопль и стал быстро приближаться, как будто падал с неба. В неотчетливых звуках все же угадывались гнев и возмущение призывом. К нему присоединился еще один рев, потом третий и четвертый, пока к хору людей, вопящих о своей преданности высшим силам войны и крови, не присоединились восемь полубогов.

Рев стал постепенно уменьшаться, пока не затих окончательно, но Харртек ничего не видел. В зале повсюду засверкали красные молнии. По «Нунцио Долорес» сверху ударило что-то очень тяжелое, и машина осела. Из титана вырвалась волна палящего жара, мгновенно уничтожившего все знамена вокруг. Один за другим раздавались другие подобные крики, и скоро под невидимыми ударами склонились все титаны. Выкрики, барабанный бой, завывания и пение молитв Кхорну давно утратили последний намек на музыкальность. Молящиеся бросились друг на друга. Сверкнули ножи. На остывающем металле зашипела кровь.

Тело Харртека захлестнула неудержимая ярость. Мышцы вздулись. Мысли исчезли. Он забился в цепях, так что руки быстро покраснели от крови, он взвыл, и вместе с ним новым — демоническим — голосом взвыл «Нунцио Долорес».