— Я умру не сегодня! — взревел Сангвиний.

Ракеты с его десантных катеров ударили в пустотные щиты одновременно с направленным залпом кораблей с орбиты. В раскаленном воздухе сверкнули лазерные лучи. Вокруг машины заклубилось пламя. Заслоны звонко щелкнули, но, когда огонь рассеялся и угас последний лазерный луч, «Ось мира» предстал неповрежденным. Реактор титана уже через несколько секунд будет готов восстановить пустотные барьеры.

Другие богомашины воспользовались шансом атаковать лишенного защиты «Императора». У него была прочная броня. Краска вздувалась пузырями, металл плавился, но серьезных повреждений ему не нанесли, а показатель уровня мощности, набираемой в реакторе, предупредил Сангвиния, что его возможности не беспредельны.

— Я умру не сегодня!

Он стремительно полетел вперед, и его воинам, чтобы успеть за примархом, пришлось до предела разогнать крылатые прыжковые ранцы. Ангел опустился на зубчатой стене акрополя в вихре лазерных вспышек и пуль.

А потом началась бойня.

Воины-киборги Механикума не чувствовали страха. Не так, как космодесантники, которые, если и испытывали его, в результате проведенных модификаций имели возможность подавить эмоции или направить их в наиболее продуктивное русло, нет — киборги совершенно не ощущали страх. Части мозга, ответственные за эти защитные эмоции, были удалены или отключены. Даже если бы они и испугались, большинство этих созданий хозяева могли взять под полный контроль одним щелчком переключателя, а потом послать на смерть, невзирая на эмоции.

Этих защитников, вышедших против примарха, Карминовый клинок и Копье Телесто уничтожили почти полностью. Обрывки плоти усеяли его доспехи. Со стен бастиона полилась кровь. Из механизмов внутри стены свободно вытекало масло. Металл звенел, сталкиваясь с керамитом. Не успел Сангвиний покончить с отрядом технорабов, как из входа в башню выбежал огромный мирмидон в черной броне. Примарх развернулся и направил в сторону врага копье. Скрытый в оружии излучатель превратил киборга в тонкий туман.

Его сыны в грохоте стрельбы и реве прыжковых ранцев приземлялись на стену и башни, несмотря на яростную бомбардировку со стороны лоялистов. Они карабкались по куполу головы и ловко спрыгивали в проход между акрополем и целлой, оставляя на толстой шкуре титана глубокие шрамы. Вокруг них царила смерть, но они игнорировали ее. Они сами были смертью. Их болтеры выбивали гибельное стаккато, и каждый выстрел причинял катастрофический урон, отделяя органическую ткань от искусственной, ставя под сомнение утверждение о слабости плоти.