– Как же Фемистокл сознание тебе промыл, – Яго положил левую руку на плечо консулу и ударил его; командир ордена издал слабый вскрик, и тут же, сжимая губы, выпрямился и заглянул в безжизненные линзы его маски.

– Господин, тут есть проход, – один из воинов нашёл коридор за скрытой дверью, которая практически слилась с серой стенкой. – Она была практически не закрыта.

– Видать только сейчас улизнул, – и тут же Яго со всего размахну ударил в челюсть консула, и офицер не выдержал такого удара, рухнув на пол и сплюнув на пол окровавленные зубы, запятнав металл; воин стал медленно подниматься, утирая красны губы. – Только одно, Лиро. Скажи, ради чего? Ради какой такой дури можно пойти на предательство? Ты же был одним из избранных воинов одного из Первоначальных Крестоносцев, так что, что мог предложить сам Фемистокл?

– Свободу, – прохрипел Лиро. – Ваш Канцлер держал нас, как в тюрьме. Да, были почёт, уважение, но мы стали его цепными псами, мои парни для него стали такими. Ты, капитан, вспомни, как мы прыгали по всем полям войны. Разве тебе не самому это не претило?

Яго вспомнил, что и в нём есть искра мятежности, маленький огонёк бунта против Канцлера и то, что они стали для него инструментами, но всё же осознанная мораль и долг за восстановленный миро, за счастье брата намного сильнее, чем слепой детский бунт.

– Вы дошли до полной потери всех границ.

– Такова цена свободы, капитан. Ей на алтарь нужны жертвы, нужна кровь. Знаешь, как говорил один из философов древности – «древо свободы нуждается в том, чтобы периодически его поливали кровью тиранов»[6].

Яго лишь кивнул, шагнул от него прочь, оставив Лиро в его безумии. Валерон увидел, что вся кампания мятежников по террору местного населения было воплощением сладких грёз любителей всякой революции или переворота во имя ложного освобождения.

– Ребят, делайте с ним, что хотите, – оставил на волю «Палачей» и штурмовиков Яго Консула. – Только помните, что он соповинен в смерти многих тысяч людей.

Из рации Яго послышались слова, которые передают положение битвы при Саламине. Он понял, что когда обмен любезностями сторонам надело они перешли на более близкий контакт и флот Рейха силой и массой преодолел фланг построения, обращённый ближе к материку и теперь вдавливает группу кораблей в пролив, где и потопит их. С другой стороны острова враг всё ещё держится, но шквал огня вскоре потопит и эти корабли.

– Господин, что нам делать? – вопросил один из «Палачей». – Мы не сможем долго продержаться в этом аду. Судя по камерам, к нам подступают не менее ста пятидесяти человек.