– Проклятье, столица! – невзначай выругался Командор, от досады.

– В пятисот метров отсюда! – ответил кто-то из гвардейцев. – У нас нечем пометить её.

– У меня есть сигнальная ракетница. Прорываемся!

Механизм войны вышел из «оркестровой» ямы дабы нести симфонию войны дальше. Семеро воинов, облачённых в самые совершенные доспехи, прорывались к столице племени, сметая всякого, кто встанет у них на пути. У Командора давно закончился боеприпас к АК-1 и он его перекинул, вооружившись клинком и пистолетом.

Утопая в кровавом наступлении, кромсая дикарей и выжигая их лучами пистолета, Эстебан рвался с особым неистовством. Его клинок за пять минут продвижения рассёк не один десяток горловин. Весь лес стал буквально гореть, и воздух заполнил едкий дым, но потерявшего рассудок Командора этого не останавливало, ибо он бился до последней капли крови.

Врагов, особенно у столичного селения, стало в сотни раз больше, и по броне стрекочут пули, выпущенные из простейших автоматов. Но Эстебан, отдавшийся во власть битвы, потерял связь с реальностью, став кошмаром для дикарей. Мрачная решимость, неистовая жестокость и кровожадность, в окружении гвардейцев, сделали его настоящим ангелом смерти, выкашивающим десятки врагов.

Клинок обломился, батарея закончилась. Тогда Командор отбросил предавшее его оружие. Кулаком он сокрушил череп противника, размозжил лоб стальными элементами перчатки, нёсшего массивный самодельный двуручный меч, и подобрал его. Грубый, несуразный, в руках, усиленных технологией костюма, тяжёлый меч превратился в смертоносное оружие. Его клинок не резал, а буквально разрубал кости, заставляя вопить дикарей от боли.

Вокруг бушевало пламя, и летели искры, кипела битва, а варвары, терзаемые гневом за смерть вождя, желали разорвать всех, кого видят, но не могли приблизиться, чтобы затопить волной тел группу. Но они могли добраться до того, кто шёл впереди, однако там их ждала только смерть. На острие атаки, впереди копья, размахивая клинком бой вёл Эстебан. Его броня помята, визоры залиты липкой кровью, системы отказывают, а меч с каждым взмахом становится тяжелее, но он не остановится даже на секунду. С каждым ударом окровавленный и измаранный во внутренностях двуручный меч пожинал ещё одну жизнь, а потом и ещё.

Залпы десятков орудий, вой, крики агонии, вопли и треск полыхающего леса: всё это слилось в единую музыку сегодняшней войны, а её дирижёр – Командор, отпросивший оковы сдержанности, превратившись в безумного берсеркера.

Битва затягивалась. Укрытый пеленой крови, неся воздаяние сотням врагов Эстебан потерялся в шторме битвы, раздавая только смерть. Шестеро гвардейцев стреляли из всего, что только есть, чтобы держать сотни нелюдей на расстоянии.