– Теперь у них нет вождя. – Ткнув дулом в сторону кучи металла, гневно выдал Командор.

– Так это их вождь!? – Удивлению в голосе Малика нет предела, хоть и ошарашенное лицо скрывал респиратор.

– Да. Он самый. И поняв, что руководства больше нет, они сами перебьют друг друга. – Повернувшись к разваленному дому, с состраданием и трепетом, Эстебан обратился. – Там есть люди. Выжившие после нападений. Их нужно отсюда вывести и как можно скорее.

– А ты что будешь делать? Не уж, то кинешься «в горнило битвы, на наковальню войны»? Как тогда?

Эстебан задумчиво опустил голову. Блестящая маска, холодное стекло визоров не способно было показать всю грузность и печаль, обуревавшие душу Командора. И всё же голос, шедший из-под костюма, как будто прошивался нитями меланхолии:

– Мне надоела битвы за чужие идеалы. Корпорации, Микардо, Культ Конституции… пусть сами воюют. Дикари с их «либерально-племенным» строем, порождения того мира, который они сами построили. – Обратив палец к дымящемуся трупу Дарния, Командор отчётливо и сухо произнёс. – Я исполнил свою часть контракта. Мы воздали по долгам и чести Корпорации. А теперь уматываем, чтобы не разделить учесть с теми, кем «приукрасили» эту деревню.

Но словно испытывая судьбу и стойкость бойцов, в поселение стали врываться толпы дикарей. Сначала вторжение ознаменовал дикий рёв, завывания и гул, перекричавшие эхом разносившиеся автоматные очереди в лесу. Без одежды или с ней, дикари, измалёванные фекалиями, с безумными рисунками на теле, так скривили лица в бесконечном мучении и ярости, что казалось, будто это демоны, вышедшие из глубин ада.

Командор обратил дуло автомата и присоединился к адскому хору оружейных очередей. По его броне запрыгали пистолетные и винтовочные пули, с лязгом отскакивающие от брони. Плазменное содержимое очередей АК-1 испаряло части тел дикарей, ложащихся пачками на обагрённую землю.

– Нас окружили! – Прокричал кто-то из солдат.

– Выводите пленных! – Жестикулируя приказал Командор, отстреливаясь от толп нелюдей. – Отступайте к лагерю!

– А чем ты займёшься?

– Придётся биться до победного!

Эстебан больше не слышал слов Малика, ибо битва забрала его душу и пленила разум. Чувства войны усиленно пульсировали в крови, усиливая из без того могучую силу костюма. Автомат грохотал и дёргался в цепких руках, изрыгая пламя. Пули летали подобно заведённым мухам, разрывая тела противников.

Среди покошенных домов скользко промелькнули, силуэты и у разрушенной стелы показалась пара звероформированных, безумно рычащих, с шипастыми ошейниками и яростью в глазах, посаженых в изуродованные лица. Клики против пули. На огромной скорости, цепляясь лапами в землю, некогда бывшими руками, твари атаковали солдат, как заправские боевые псы. Одна из «собак» опрокинула бойца и вцепилась ему в шею. Крики агонией разнеслись по всей деревни.