Командор, подгоняя магазин свинцовых пуль, передёрнул затвор и вновь дал залп. Человеческий скулёж пронзил уши. Дуло автомата на секунду перестало изрыгать пули, чтобы потом вновь окатить свинцом врага.

Группа не могла покинуть поселения. Пленные сжались от страха, боясь сделать шаг, а дикари, потерявшие всякий человеческий вид, продолжали напирать. Эстебан сорвал гранату и швырнул её в толпу варваров. Затем туда жен прилетела следующая. Огненный вихрь, разбросавший тела, закрыла плотная дымовая пелена, через которую и покинули люди окружение, оставив Эстебана один на один с врагом.

– При-м. – Сквозь статические помехи прерывисто вылетело из рации.

– Да!? – Окатив ещё пятерых дикарей, вопросительно крикнул Командор, снимая магазин.

– В… метрах от тебя… засаду… гвардия.

Связь пропала. Эстебан примерно понял, что имели в виду на другом конце линии. Противника становилось всё больше и нужно действовать. Рука Командор коснулась последних светошумовых гранат и швырнула их в сторону. Ослепительная вспышка озарила пространство, сбив с толку всех наступающих. Когда же временная слепота минула, их врага и след простыл.

Командор нёсся со всех ног. Пространство вокруг него заполнили деревья и мелькающие силуэты варваров, чьи лица и тела давно потеряли всякую человечность. Мужчина знал, что они хотят его убить, а потом использовать тело для «утешения свобод». Такого он с собой позволить не мог. Ароматы крови и звуки выстрелов ореолом встали над лесом и дикарей всё больше.

Внезапно всё отчётливее стали звуки пальбы, и ароматы жженой плоти усилились многократно. Речь становилась всё понятнее, а дикарей, стекающихся к месту, как можно больше, словно это пчёлы, летящие на мёд.

Спустя секунды Командор вышел к небольшому, ровно по щиколотку, озерце, провалившегося в лесное углубление, в компании шестерых гвардейцев Культа Конституции.

Яма, в которой велось сражение, окружена трупами, и ещё тысячи рвутся к ним. Сверкающие огнём дула тяжёлых пулемётов и трубы огнемётов без отдыху крошили и жарили врага. Эстебану ничего не сказали, когда он ворвался сквозь пелену битвы, лишь бы он только не мешался.

Командор живо подсоединил энерго-батарею и присоединился к общему хоралу битвы. Его автомат поливал трещащей энергией десятки дикарей за секунды, выжигая им плоть, останавливая на подходе. Огнемёты экзоскелетов выжигали местность напрочь и через минуты боя сухие деревья загорелись бодрым пламенем. Эстебан чувствовал битву, держась на краю обороны, он словно влился в неё. Пули разили без промаха, отрывая куски тел либеральным дикарям, вооружённых старьём. Окуренные дурманом, обколовшиеся наркотиками они напирали безумной волной ужаса и тут же срезались автоматными очередями и заградительным огнём пулемётов. Настоящая война посреди «мира справедливости и либеральной праведности» бушевала ярым огнём.