Мята смущённая и красная всё так же старалась не подать виду, насколько ей неловко.

– А что означает твоё тату? Что Мирас увидел?

– Ну, он сказал, что у него нет для меня подсказки, что я и так вроде бы знаю, каким путём идти, и предложил это Дерево Жизни.

– Очень красиво получилось.

– А ты хотел бы себе рисунок?

– Нет, – Альфред начал обрабатывать рану. – Мне нравится видеть тату на ком-то, но такие штуки… просто не для меня. Мне такое не подойдёт…

– Ты не прав… – очень тихо, но уверенно сказала Мята. – Знаешь, Ал, красота… она разная бывает. И я думаю, Блюм прав. Мы сами выбираем себе жизнь, и если мы так решили, значит так нужно. Не будь ты таким, какой ты есть, мы бы не встретились! А я бы этого очень не хотела… – Альфред перестал протирать татуировку и посмотрел на Мяту. – И да, подстриги эту чёлку. Ты видишь мои жутко красные щёки, а я даже в глаза тебе посмотреть не могу. Это не честно.

Альфред молчал. Его глаза были спрятаны за ширмой тёмных волос, но Мята чувствовала на себе его взгляд.

– Спасибо… – тихо сказал он. – Ещё совсем недавно мне было страшно даже представить такие приключения, дружбу с кем-то. Это всё казалось таким нереальным, а сейчас я вне своего мегаполиса и пережил столько захватывающих событий вместе с вами.

Всё это время Альфред так и держал Мяту за руку, забыв о цели их прихода сюда.

– Знаешь, всё, что ты думал, что с тобой никогда не случится – это произойдёт, я уверена. Хорошее, я имею в виду. То, что мы пережили – это ещё не всё. Это только начало. Завтра всё не закончится… Завтра не последний день…

– Мята…

Она опустила голову и обмякла. Тяжелый груз переживаний за брата и друзей обрушился на неё. Она отгоняла эти мысли от себя так долго, а сегодня у неё уже просто не осталось на это сил.

– Я так боюсь потерять кого-то из вас…

Альфред беспомощно смотрел на неё, всё глубже падающую в свои страхи. То, чего он всегда хотел, но гнал сами мысли об этом – обнять человека. Её съедали сомнения, и он хотел как-то помочь ей справиться с этим, поддержать, но так и не решился. Ведь у него тоже есть страхи. Наверное, страх быть отвергнутым никогда не исчезнет. Поэтому он просто взял в руки ватку, смоченную настоем, и продолжил обрабатывать рану.

– Мы боимся потерять тебя не меньше. Но знаешь, я говорил с Блюмом днём, он сказал, что с нами всё будет хорошо. Если кто-то что-то и знает, так это он. Я ему верю.

Мята немного подняла голову и посмотрела на рисунок на своём запястье.

– Почему ты взял меня в ученицы? У меня таланта не больше, чем у камня на дороге.