Нормальные ребята на вид. Их отмыть — и можно ставить в одну шеренгу с бакайцами, не отличишь. Хотя помнится, что среди людоловов встречались ярко выраженные семитские физиономии, но этих даже в темноте за арабов не примешь.

Что с ними случилось? Как такое может быть? Язык не поворачивается называть их нелюдями, как доказывал своим бойцам. Не верится, что эти на вид обычные парни ради забавы издеваются над стариками и водят дружбу с омерзительными созданиями.

Один совсем плох — так и норовит завалиться набок, закатывая глаза. Из его ушей сочится кровь — похоже, здорово приложило при взрыве. Второй в бою и при диверсии вроде не пострадал, зато били его усерднее. А куда бить, если тело доспехами прикрыто? Правильно — только в морду. Лицо у него превратилось в сплошной синяк с расплющенным носом и щелочками заплывающих глаз. Но держится бодрее, так что с него и начну.

— Ты знаешь, кто я?

Быстрый взгляд на меня, потом на Штучку в руках. Разбитые губы растянулись в кривой ухмылке:

— Страж. Нам рассказали о тебе.

Понятно — тоже умеют информацию от пленных получать.

— Дем, я могу убить тебя быстро. А могу медленно. Очень медленно. Ты даже не представляешь, что мы умеем делать с молчунами.

— Ну так спрашивай — сам не тяни…

— Сколько вас здесь было? Сколько осталось на тех галерах, что в озере? И сколько людей у Адана, который на побережье?

— Я точно сказать не могу. Здесь на ночлег примерно сотня оставалась… может, полторы. На озере десятка три-четыре. У Адана вся его ота — Трис только четыре десятка от него забрал.

Мгновенно оценив цифры, я понял, что дем водит за нос:

— Думаешь, мы не знаем, сколько вас? Ты не с теми связался, чтобы врать с честным видом.

— Я не соврал — сказал то, что знаю.

— Думаешь, я настолько глуп, что поверю в такое? Что на шести больших галерах всего лишь три с половиной сотни воинов или четыре? Да ты просто жалок в своем вранье…

— Я такого не говорил. На вопросы, которые ты задал, я ответил правдиво. Страж, не смей говорить, что я лгун! У нас таких нет!

— Да что ты говоришь? А я вот слышал, что демы со стражами не общаются, а ты почему-то не прочь словом переброситься. И кому теперь верить? К тому же я точно знаю, сколько вас, — ты лжешь.

— С тобой говорить можно… теперь, — странно выразился пленник. — И я не врал — неужели не хватает ума понять мои слова?

Мимо пробежал Арисат, мельком покосился на лица пленников, с досадой сообщил:

— Триса найти не могу. Неужто удрал? Чтоб его медведь приголубил… И Бака тоже ищут, те, кто знали его. А епископ окончательно сбрендил — собирает своих людей для молебна. Хочет грех ваш замолить.