От моего дома до кирхи сто шагов. Но и это расстояние пришлось проехать в карете. Может быть, и к лучшему. Ветер вдруг стих, из низких свинцово-черных туч на промерзшую землю посыпало хлопьями снега.

– Ан приглянулась девка Пресвятой Богородице, – говорили русские. – То-то Она слезами снежными по ей сыпанула!

– К счастью, – сказали немцы с датчанами. – Не чужой, видно, человек этот Лерхе для Провидения!

Пронзительно и как-то жалко звякнул единственный колокол местной лютеранской общины, пастор принялся гундосить положенные случаю слова, и я вдруг со всей пронзительностью понял, как лопнула, оборвалась до того гудевшая от чрезмерного натяжения нить, связывавшая меня с прежней, первой, жизнью. Почувствовал, что именно в тот момент этот мир окончательно и бесповоротно принял меня. Что я больше не беженец, не эмигрант из иного времени. Что все. Теперь я принадлежу этому времени, этой земле и этим людям.

Взглянул на бледное, сосредоточенное лицо Наденьки. И просто почувствовал, как этот дремучий мир обнимает мою душу добрыми, теплыми ладонями.

Глава 12 Волчья кровь

Глава 12

Волчья кровь

Так уж вышло, что даже мой первый в обеих жизнях медовый месяц был наполнен делами. Ерофеев зазвал в Каинск, на волчью охоту. Серые «санитары» совсем распоясались, и проблему нужно было решать радикально. Со мной в «очистительный поход» отправились пара дюжин скучавших в заснеженном Томске гвардейцев, обязательный казачий конвой и привлеченные назначенной за каждый волчий хвост наградой профессиональные лесовики-охотники, числом с десяток.

Звал прокатиться на запад и цесаревича. Да он отказался. Отговорился, немного смущенно улыбаясь, что не в силах оставить без внимания Минни, а она, в нынешнем своем положении, к дальним путешествиям не приспособлена. Вот так. Тайное окончательно стало явным.

А еще, если только в Николае не умирает актер мирового класса, я понял, что он ничего не знает о… скажем так, небольшом приключении своей супруги. У меня от приступа стыдливости аж уши покраснели. Я уже и не рад был, что явился со своим предложением.

Переживал, впрочем, недолго. Много раз замечал – самого себя убедить в чем-то проще всего. Так и тут. Решил, что мне, по большому счету, стыдиться-то и нечего. Это же не я – коварный змей-искуситель – пробрался в постель датской принцессы. Все было совсем не так! И мы с великим князем даже в чем-то друзья по несчастью. Меня использовали как быка-производителя, а им воспользуются, чтобы дать еще не рожденному человечку имя. Имя, статус, титул и в конечном итоге – корону Российской империи.