И вновь пляшут на немецких позициях злые огоньки разрывов. Посмотрю я на вас, как вы опосля такого сюрприза атаковать станете… Бью прикладом телефон – не нужен больше!

– Парни! В прорыв – к своим! Патронов и гранат – не жалеть! Пока еще фрицы в себя придут…

Подхватываю с земли автомат лейтенанта, сдергиваю с его тела подсумок с магазинами.

Рядом лязгает затвором Рогов – у него в руках мой МГ.

– Все готовы? Пошли!!!

Первую сотню метров мы бежим молча: неохота раньше времени выдавать себя. Но, увидев слева в окопе торчащую минометную трубу, выпускаю туда очередь, сбивая с ног встающего минометчика. А кто-то из ребят запускает туда толкушку.

Ба-бах!

– Ходу! Твою ж мать!

Бьется в руках трофейный автомат, вспахивает свинцовым вихрем окоп. Справа гулко грохочет ДП, разбрасывая над полем веер трассирующих пуль.

– Ура! – кричит кто-то из бойцов.

– А-а-а! – И с этим воплем мы все дружно вваливаемся в траншею. Вхолостую лязгает затвор – магазин пуст! Следующий… вталкиваю его в горловину и, передернув затвор, пускаю очередь вдоль окопа. Кто-то оседает на землю, хватаясь руками за стену.

– Н-на! – И ручная граната исчезает за изгибом.

Бух!

Оттуда вылетает клуб дыма, сопровождаемый истошным криком.

– Товарищ сержант! – Это Крапивин. – Отходите, я прикрою!

В его руках трофейный МГ, такой же, как у Рогова.

А что? Может и прокатить…

– До моста добежим – прикроем тебя! Понял?! Не сиди, за нами беги!

– Понял я!

– Пошли!!! – И мой истошный крик, даже не крик – рев – поднимает бойцов наверх.