— Все бы вам брюзжать, — беззлобно ворчит Анатолий, сворачивая установку и настраивая ее на отыскание нового перехода. — Вот выглянет солнышко, все засверкает, просохнет, будете радоваться жизни и говорить мне «мерси».

— Вряд ли, Ванечка, ты дождешься здесь нашего «мерси», — вздыхает Лена, оглядев окрестности безрадостным взором. — Что-то непохоже, чтобы этот дождичек кончился в ближайшие лет эдак пятьдесят.

— Нет, — возражает Петр. — Солнце здесь временами должно все-таки проглядывать. Иначе откуда возьмется столько влаги в этих тучах? Круговорот воды не должен нарушаться.

— Логика у тебя, Петр, железная, — отвечает Анатолий. — Только вот до ближайшего перехода километров триста с гаком. И придется идти все время под этим дождичком. Лена, по-моему, сделала слишком оптимистичный прогноз. Сезон дождей здесь длится, наверное, не меньше столетия.

— Хватит резвиться, — говорю я. — Мы, конечно, не сахарные, но приятного мало. Особенно, учитывая триста с гаком. Веди, Сусанин. И ищи место посуше. Это будет твой последний шанс реабилитироваться.

— Кстати, Ванюша, — подхватывает Наташа, — если ты вздумаешь подсушить нас, как в прошлый раз, в лесном пожаре, мы быстренько уйдем назад, а тебя там оставим. Причем установку унесу лично я.

Смех смехом, а идти триста километров с гаком под непрерывным дождем — тяжелый вид спорта. Одна надежда, что дождь когда-нибудь кончится. Но, судя по состоянию небосвода, шансов на это не больше, чем встретить финиковую пальму в антарктической пустыне.

Движение замедляет густая трава, немилосердно путающаяся в ногах. До почвы не докопаться, она прикрыта плотным и толстым ковром травы, перенасыщенной водой. Этот ковер противно хлюпает под ногами. И дождь, дождь, дождь.

Эфир молчит во всех диапазонах. Неудивительно, какая цивилизация может развиться под таким водопадом. Разве что двоякодышащие негуманоиды. Ничего живого. Птиц не видно, и это тоже понятно. Дуры они, летать под таким дождем. Но не видно ни зверей, ни насекомых, ни пресмыкающихся или земноводных. И это мне не нравится. В такой густой траве и кустарниках может скрываться любая гадость.

Предчувствие редко обманывает меня. Когда мы проходим мимо группы кустарника, бдительный Вир успевает заметить в траве какое-то движение. Гремит короткая очередь. Над травой на мгновение взметается лиловато-зеленая змееподобная тварь. Ее тело глянцевито блестит, омываемое струями воды. Еще несколько минут тварь корчится в агонии и затихает. Это огромная, почти четырехметровая пиявка. Толщина тела около полуметра. От классической пиявки ее отличает только пара мощных когтистых лап в задней части тела. Видимо, ими она отталкивается, когда прыгает на жертву.