— Где ты был?

Вангели сложил руки на груди. Тео нервно сглотнул, пытаясь собраться с мыслями. Что делать? Мэр чуть двинул рукой, в белых пальцах что-то блеснуло. Револьвер!

— Я был в третьей могиле, — глухо ответил Тео.

Александру Вангели перевел взгляд на лошадь, оторвался от сосны и сделал пару шагов навстречу. Теодор попятился, конь же уперся, мотнул головой и протестующе заржал. Вангели приближался, продолжая сверлить Теодора взглядом.

— Не подходите.

В руке Теодора блеснул нож. Вангели сжал губы, приподнял острый подбородок. На его груди сверкнул серебряный крест, выскользнув из-за ворота пальто.

— Убьешь меня?

В голосе, казалось, ни одной эмоции.

— А вы меня?

Голос Теодора дрогнул, когда он это говорил.

Вангели.

Вновь картинки зарябили, наслаиваясь одна на другую. Он убил Лизу, его тетю-нежительницу. Уничтожал кладбищенских обитателей. Он садист. Ведь так говорили все. Но в то же время… При взгляде на Вангели в памяти Теодора всплывали картины его детства. В нос ударял щекочущий запах одеколона. Терпкий. Холодный. Строгий. Но родной. И перед глазами стояла улыбка отца, от которой что-то екало в груди. Та самая улыбка, которую Вангели отдал Смерть-Двери, заплатив за проход воспоминанием. Улыбка, которую Вангели подарил ему и вошедшей вслед за мальчиком матери.

Кто же Александру Вангели для Теодора теперь? Кто?

Теодор попятился, а мэр двинулся следом, не сводя с него глаз. Револьвер он по-прежнему прикрывал второй рукой, но Тео-то уже заметил блеск ствола.

— Ты странно ведешь себя последнее время.

В холодном голосе скользнуло что-то сродни беспокойству. Или грусти? Вангели надвигался.

— Я следил за тобой. Что-то происходит.

Вангели сдвинул брови, продолжая шелестеть лакированными ботинками в густой траве. И от шелеста шагающего к нему отца у Теодора внутри все сжалось. Кажется, он понял, что сейчас будет…

— Кристиан.

— Я не Кристиан, — выплюнул Теодор.