Скорее!

Тео попытался отыскать вокруг хоть что-то наподобие пера или грифеля. Ничего… Тогда он, покривившись, дотронулся пальцем до раны на плече и прочертил кривые буквы.

OMNIA

«Амор винцит омниа» — так говорил Кобзарь. Тео давным-давно знал кодовое слово. Латинский язык, любимый язык Кобзаря. Тео уже тысячу раз слышал эту поговорку от Глашатая, тот все время подсказывал: «Любовь побеждает все». Едва он дочертил букву А, как плитка опустилась вниз и исчезла. Соседние плиты также задвигались, и Теодор вовремя отскочил. Пол перед алтарем раздвигался, и буквально через минуту открылись ступени под землю.

Где-то внизу тускло светились свечи. Теодор покачал головой.

— Не в первый раз!

И храбро ринулся вперед.

Он перескакивал через несколько ступеней, вскрикивая от боли в ноге. Скорее, скорее. Что ждет его внизу? Там, за стенами церкви, все еще продолжается битва. Отступили Охотники? Или все погибли? От мысли, что там Шныряла, Змеевик, Вангели, у Теодора сжало сердце. Он представил мертвенно-бледную Шнырялу, лежащую рядом со Змеевиком.

Нет, нельзя думать об этом.

Вот какая она, Война. Вовсе не те благородные, грациозные рыцари в замке Йонвы. Нет, она мерзкая, страшная, горькая.

Тео преодолел последнюю ступень и выскочил в коридор. Дальше был тупик, в конце которого виднелась дверь. А перед дверью стоял…

Фредерик Фармер.

Светло-русые волосы, кожаная повязка, скрывающая глаз. Черная сутана, блестящий крест на груди. Фредерик Фармер глядел призрачно-лазурным глазом из-под широкополой шляпы на Теодора.

Прошлый Макабр случился сотню лет назад. Юноша же не постарел — нежитель? Правда, двинувшись чуть в сторону, Тео заметил, что тело Фредерика будто бы просвечивает: оно не такое плотное, как человеческое, но и не рассеянно-прозрачное, как у мороя.

Воспоминание…

— Ты… я знаю тебя, — хрипло сказал Тео.

— А я знаю тебя.

Голос Фредерика был спокойный, холодный, от этой прохладцы по коже Теодора скользнули мурашки.

— Я следил за тобой, Теодор Ливиану.

Края губ Фредерика чуть приподнялись. Он неспешно взял белоснежными пальцами крест и принялся задумчиво его крутить.