Это по-прежнему не позволило мне обнять Дженни — но у меня получилось, по крайней мере, присесть на краешек ее кровати.

Она замерла, почувствовав мое присутствие и то, как дрогнула постель под моим весом. А потом снова заплакала, уже не сдерживаясь и жалобно шмыгая носом. Я не знала, что сказать или сделать, и просто была рядом. Иногда этого достаточно — когда ты понимаешь, что не остался один на один со своей болью.

Наконец, она затихла, но по-прежнему не поднимала лица. Проговорила глухо:

— Помнишь, Улитка Старшая… мама рассказывала нам… как понять, что любишь человека? По той пустоте, которая возникает в твоей жизни, когда он уходит. Невосполнимой пустоте. Кажется, я теперь знаю, что она имела в виду.

Она помолчала снова, а я не решилась нарушить ее исповедь какими-то банальными словами.

— Сначала… мне всего лишь было стыдно. Когда я увидела бокал воды, оставленный на столе. Олав… он же всегда обо мне заботился! Всегда был рядом, а меня раздражала его тихая опека. Раздражали его взгляды, на которые я не хотела отвечать. Его молчание. Я все думала — если он меня и правда любит, почему не скажет? Хотела, чтобы все было красиво, романтично, чтобы дух захватывало — как в романе. А он… просто молчал. И заботился. И поэтому я сделала ему очень больно. Я не хотела, правда! А может… может я сейчас сама себе вру, и на самом деле хотела. Чтобы он от меня отстал, не смущал больше, не тревожил… И он отстал. Ушел. А мне вдруг стало пусто.

И снова наше молчание — понимающее, наполненное, ждущее. Я ведь знала, что она сейчас скажет! Но все равно терпеливо ждала — потому что сестренка должна была это произнести.

Джен усмехнулась сквозь слезы.

— Потом я на него разозлилась. Уж-жасно разозлилась, Эм! За то, что он больше не хочет меня замечать и относится как к обычной студентке… Все эти разговоры девочек о нем, эта наглая Лизетт… Н-небо, как же меня все бесило! Как я только удержалась и в окошко ее не выкинула! Ты спрашивала, почему я опоздала утром на проверку менталиста… Так вот я и правда была в библиотеке! Ты теперь так занята все время, с Сол я разругалась, а больше друзей у меня и нет. Так одиноко стало, Эм… и я привыкла часто ходить в библиотеку. Потому, что он тоже туда приходит, чтобы подготовиться к лекциям. Но даже там меня не замечает! Просто проходит мимо.

— Дженни… Я не думаю, что он тебя не замечает.

Она замерла на секунду, а потом продолжила:

— Знаешь, Эмма… я сначала думала, что это мое самолюбие задето, и все быстро пройдет. А вот теперь день сменяется днем… но ничего не проходит. Понимаешь?! Становится только хуже! Оказывается, я слишком привыкла к его незаметной заботе, к его взглядам, к его присутствию рядом… это было как теплая шаль на плечах, которую не замечаешь, но без которой начинаешь замерзать — до онемения сердца. Я снова встретила его здесь, в Академии, вижу каждый день — и вижу словно в первый раз. Понимаю, что совершенно ничего не знала о человеке, который меня любил — который был рядом с самого детства. О его уме, о том, как красиво он рассказывает истории, какой у него голос… У него замечательный голос, Эм! Я иногда закрываю глаза на лекциях, чтобы представить, что он снова говорит только со мной. Какая удивительная у него магия…. почему мне раньше и в голову не пришло спрашивать его о даре? Я ведь знала, что у него мама тоже эллери… И все равно даже не спросила.