Свиридов кланялся вместе со всеми, а потом направился в гримерку.

Вслед за ним запыхавшись вошла Галина Борисовна и ворвался Гармаш.

– Анатолий Иванович, что вы наделали?

– Слушай, Анатолий, ты понимаешь что ты натворил?

В дверь проникла Хаматова.

– Толя, ты такой … такой … такой …

– Гад он ползучий! Как нам теперь играть после него?

– Анатолий Иванович … Во-первых я благодарю вас – вы спасли спектакль. Во-вторых вы похоронили спектакль – так сыграть после вас не сможет никто …

– Ты понял? Ты настоящий артист, Анатолий, ты великолепный артист, ты создал целый образ за минуту! Это такой финал, что лучше не придумаешь!

– Но как быть со следующими спектаклями? Или вы будете играть?

– Это вряд ли …

У вас есть долги?

У вас есть долги?

В коридоре Свиридова догнала Хаматова.

– Привет, Толя! Ты давно у нас не был! Не ходи к Галине Борисовне – она сегодня кусается, там какие-то сложности с кредитом на реконструкцию здания.

– Тем более нужно зайти и успокоить ее!

Из разговора с Волчек Свиридов выяснил, что кредит ей посоветовали взять в небольшом банке, расположенном рядом с театром. Но деньги по кредиту не поступают, а был какой-то загадочный звонок, где Галине Борисовне в довольно грубой форме было «рекомендовано» взять в качестве очередного режиссера-постановщика совершенно неизвестного молодого человека, а иначе …

Свиридов попросил показать ему кредитный договор и из принесенных бумаг узнал, что кредитором является коммерческий банк «ГАНЦ» – бывший банк Бганцевых, а теперь московское отделение «СЕЛЬПРОМПРОДБАНКА», банка Свиридова.

Успокоив Галину Борисовну Свиридов очутился в крохотном кабинетике директора банка «ГАНЦ», и затем там было такое …

Пока ошеломленный директор пил валидол и вытирал пот Свиридов сделал надпись на кредитном договоре, уменьшая кредитную ставку и взял трубку телефона.