Утром мне пришло в голову, что наши с Мэтью дни делятся на две категории: либо он все предусматривает, охраняет меня, не дает никому нарушить свои точные планы, либо все идет кувырком. А ведь еще совсем недавно я сама планировала собственное время, составляя списки и графики.

Сегодня я тоже вознамерилась взять все в свои руки. Сегодня Мэтью введет меня в свою вампирскую жизнь.

Мое решение, к несчастью, грозило испортить так хорошо начавшийся день.

На рассвете желание пронзило меня с не меньшей силой, чем вчера во дворе, – лучше любого будильника. Мэтью тут же ответил мне поцелуем.

– Уж думал, ты никогда не проснешься, – ворчал он. – Хотел в деревню посылать за оркестром, хотя единственный трубач, умевший играть побудку, умер в прошлом году.

Я заметила, что у него на шее нет медальона.

– А где твой значок пилигрима?

Ему представилась замечательная возможность рассказать мне о рыцарях Лазаря, но он ею не воспользовался.

– Он мне больше не нужен. – Мэтью намотал на палец прядку моих волос, отвел в сторону и стал целовать за ухом.

– Почему не нужен? – слегка отстранилась я.

– После скажу. – Его губы спустились к месту, где шея переходит в плечо.

От дальнейших разговоров мое тело решительно отказывалось. Мы ласкали друг друга сквозь тонкую ткань, замечая малейшие признаки наслаждения – дрожь, гусиную кожу, тихий стон. Я перешла было к более смелым ласкам, но Мэтью сказал:

– Не спеши. Время у нас есть.

– Вампиры… – только и успела я вымолвить до того, как он закрыл мне рот поцелуем.

Полог оставался задернутым, когда вошла Марта. Она с громким стуком поставила на стол поднос и буквально метнула, словно шотландский горец на состязаниях, два полена в огонь. Мэтью выглянул, отметил, что утро прекрасное, и сказал, что я умираю с голоду.

Марта разразилась длинной речью на окситанском и вышла, напевая какую-то песенку. Мэтью отказался перевести ее, заявив, что подобная лексика не для моих нежных ушек.

Когда я принялась за еду, он пожаловался, что ему скучно. В глазах у него при этом мерцал озорной огонек.

– Поедем верхом после завтрака, – предложила я, запивая яичницу обжигающим чаем. – Работа подождет.

– Не поможет, – промурлыкал Мэтью.

Помог ему в итоге поцелуйный сеанс. У меня распухли губы, и я много чего узнала об устройстве собственной нервной системы, но тут Мэтью согласился ехать.